печи дрова.
Снежинок рой вскружит надежду,
А луч растопит снежный пласт:
Природе жарко без одежды,
Хрустит и тает тонкий наст…
Колючий ёж в лесу проснётся,
Затеют белки суету,
И утро с ночью расстаётся,
И ночь уходит поутру…
«Коготком зацепила кошка…»
Коготком зацепила кошка,
Кровь из раны сочилась едва.
Так бывает… Болело немножко.
И закончилась с кошкой игра.
Кошка дремлет, глаза приоткрыты,
А усы устремились в эфир.
Все печали мои позабыты —
Кошкин сон охраняет мой мир!
«Прекрасен жаворонок в небе…»
Прекрасен жаворонок в небе,
Поющий страстно в высоте:
Из точки звук доносит ветер,
Даруя песнь о красоте.
Наполнив птицу вдохновеньем
И поднимая птицу ввысь,
Бог отправляет откровенья,
Чтоб щедро с неба излились.
«Доверяю я птицам свободным…»
Доверяю я птицам свободным,
Что поют под окном по утрам
О дарах, о красотах природных
И о том, как летают к ветрам…
Восхищаюсь трудами поэтов,
Что cоткали из слов полотно!
Мысли – выше, чем птичьи полёты:
Им без края пространство дано!
«Легенды и мифы прекрасно написаны…»
Легенды и мифы прекрасно написаны,
Их можно годами читать да читать…
А можно найти, что ещё не дописано:
Вот я и решила стихи сочинять.
Так нежно, волнительно мыслью играть,
Минуту прожить, и сполна насладиться,
И новый свой мир, открывая, отдать,
И яркими гранями снова раскрыться…
Бегущее перо
Огонь горит, свечу съедая,
Танцуют блики на стене,
А море парус превращает
В перо, бегущее в волне…
Волна белей, чем лист бумажный,
Прозрачно небо для луча,
И снова парусник отважный
Расскажет небу сгоряча
О том, что в море звёзды блещут,
Летая по седым волнам,
И парус бабочкой трепещет,
Плывя к счастливым берегам…
Тайна и грех
Поспорили как-то тайна и грех:
Кто больший на свете имеет успех?
И тайна греху преподала урок:
«Ты, грех, ниже камня, как пёс ты – у ног!
Но грех посмотрел на неё свысока:
«О, как ты желанна! Но ты не видна».
А тайна сказала: «Все – в дольном[1] миру.
Вот высплюсь и позже проникну в толпу!»
А грех ей надменно: «Подумаешь, временно!
Я – вечен, силён! Или ты не уверена?»
Подумала тайна, и стыдно ей стало,
Что тянет с греха на себя одеяло.
Задумалась тайна и так отвечала:
«Я мысли в