я отчетливо уловила сигнал – крик о помощи, пришедший издалека, из галактики Мышки. Кто-то заблудился среди звезд. Так далеко наши корабли не летают… Я прислушалась. Такие сигналы иногда улавливали судовые приборы на «Стремительном», но сама, без приборов, я начала слышать их только лет пять назад. Каждый раз сигналы будоражили меня так, будто это я обязана была прийти на помощь.
Будто я могла помочь заблудившимся в галактике Мышки! В галактике, до которой я не могу добраться и которую не достаю своим «фонариком»!
Ответ на сигнал я уловила через несколько секунд. Значит, помощь подоспеет и без меня. Почему я уловила сигнал, идущий оттуда? Единственное, что он сообщал мне – что люди во Вселенной не одиноки. Есть еще кто-то, кто способен путешествовать между звезд. Но почему я так бурно реагирую на чужие сигналы? Инстинкт? Откуда у меня такой инстинкт? И почему я слышу только крик о помощи? И ответ? Это хорошо, что я слышу ответ. Он меня успокаивает. Иначе бы сон потеряла!
Я успокоилась, но некоторое время продолжала прислушиваться к песне Млечного Пути. Он жил своей, не зависимой от меня жизнью. Небольшая звезда в десяти световых годах отсюда непрерывно испускала мощный поток нейтрино – назревала новая. Чуть дальше расточительно извергал вещество белый гигант. Черная дыра со страшной скоростью таскала вокруг себя шлейф пыли. Всё, как обычно.
Потекли сутки за сутками. Собакин ежедневно приглашал нас, пленников, к столу в кают-компанию, мирно беседовал, удивлял обширной, но какой-то неупорядоченной эрудицией, и попутно уговаривал вступить в банду. Манил прибылями, дисциплиной, которая нам нравилась. Кроме нас, за столом обычно восседал капитан Рыжаков, первый помощник капитана и еще несколько офицеров, вероятно, самозваных. Или дезертиров. За столом всегда текли разговоры, было даже весело. Мое присутствие, как женщины, вносило в разговор понятное оживление. Собакин исподволь старался выведать у меня, куда мы, собственно, направляемся, но я отделывалась шутками. Рыжаков время от времени окатывал нас с Иваненко жестким, каким-то каменным взглядом. Он всегда был гладко выбрит и ухожен, почему-то редко улыбался, хотя обладал чувством юмора, довольно циничным. В другой обстановке я бы в него влюбилась, но здесь этот человек внушал мне настоящий страх. Нас не пытались оскорбить или унизить, а ущемляли только запретом свободно перемещаться по кораблю. От кают-компании до каюты нас всегда сопровождал конвой, состоящий из крепкого вооруженного парня. Казалось, нам ничто не угрожает, но это была только видимость.
От Кардабая до планеты с уникальным лесом пять суток ходу в подпространстве. Можно было поплутать, меняя направление, чтобы сбить бандитов с толку, но я отказалась от этой глупой мысли, потому что нас с Иваненко сильно стесняли наручники. Они натерли запястья, особенно Федору Семеновичу, проблематично было сходить в туалет, а помыться вообще не было никакой возможности. Собственно, я бы помылась, но Федор Семеныч был категорически против. Бытовые сложности злили меня невероятно, поэтому «Пепел Марса» шел в нужном направлении по прямой.