нефора проклюнулось только теперь, когда желудок ощутил благодать.
– Не-а. Даже не подходила, издали смотрела.
– И правильно. Молодец!
– Почему? – удивился Артём.
– Нехороший этот дом. Про него всякие слухи ходят, – Колян облизал ложку, с сожалением глянул на оставшуюся в котелке уху. Он был сыт по горло. И как ни заманчиво было навалять себе добавку, больше в него не лезло.
– Ну-ну, – усмехнулся напарник-рыболов, – и какие же? Бабки от скуки напридумывали?
– Какие бабки! – возмутился недоверию знаток местных достопримечательностей. – Наши мужики из посёлка, бывает, припозднятся засветло вернуться, заночуют… ну и…
– И? – Стаська воззрилась на рассказчика с открытым ртом, забыв про ложку.
– Вроде пустой дом… А в темноте – шорохи какие-то, стуки… Будто ходит кто.
Артём расхохотался:
– В лесу стуков хватает. Ночью спать надо, а не уши настраивать локаторами.
– В этакой жути уснёшь!
Стаське вдруг расхотелось доедать, она бултыхала ложкой оставшийся в миске суп, из которого острой гребёнкой торчали рёбра разварившегося леща. Пахла уха уже не аппетитно, напоминая детский сад, когда малышам для укрепления здоровья медсестра давала по ложке жёлтой противной жидкости. Рыбий жир. Фу! Отвращение преследовало её ещё с той нежной поры! Она отставила недоеденный ужин, пытаясь бутербродом зажевать возникший привкус на языке, от которого подташнивало.
– А могилы там чьи? Заброшенные, заросли, только кресты торчат.
– Да жила тут одна семейка, – скривился нефор. Сплюнул в сторону, будто старая история оскоминой застряла в зубах. – Откуда явились, никто не знает. Я пацаном тогда был, не расспрашивал. Помню только, что сторонились их наши. Ну вот. Своего дома у них не было, поселились здесь, в ничейном. Только недолго они здесь пробыли. Говорят, по пьяни отец с сыном подрались да и зарезали друг друга. Вдова их похоронила, забрала дочку и уехала.
– Сама похоронила? – уточнил Артём. – Никого не звала?
– Сама. Как уж она тут наковыряла… Хлипкая такая бабёнка была. Но, видать, неглубоко.
Стаська и бутерброд отложила, с усилием проглотив застрявший в горле кусок:
– И больше никогда не приезжала?
– Не-а. А чего ей тут делать?
– Ну как же? Всё-таки родные…
Колян усмехнулся:
– Да она, может, Бога благодарит, что от этакой муки её избавил! – и не удержался, съязвил: – Родные! Могли и её за компанию пырнуть! А так хоть живьём ноги унесла!
Стаська спохватилась, что ужин подошёл к концу, стала собирать миски, ополаскивать в реке, укладывать их в рюкзак. Сумерки сгустились, подул холодный ветер, а небо совсем затянуло мглой. Как бы дождь не грянул.
Артём, заметив, что у подруги резко упало настроение (отдых называется! Ещё бы: под такие-то «весёлые» баечки!), решил развеять