понимаю, до чего нелепый у меня голос: тоненький, неровный и скрипучий, как у кошки. Почему же раньше никто мне об этом не сказал? Я всерьез задумываюсь о том, чтобы впредь вообще не раскрывать рта, однако внутренний голос – по-моему, в нем слышится добродушная усмешка – советует мне успокоиться. Я набираю полную грудь воздуха и указываю на север: – Нам туда.
– Веди, – говорит Нейт. – Там же есть горячая вода и ванна?
– Это всего-навсего деревянная коробка, – отвечаю я. – Там есть кровать. Может, парочка полок.
Нейт смеется, и внутри у меня все плавится.
– Мы с тобой подружимся, – говорит он. – Уже вижу.
После
– Когда именно Нейт Чилдресс прибыл на территорию Базы? – спрашивает доктор Эрнандес.
Я морщусь.
– Мне не нравится это слово.
– Территория?
Киваю.
– Извини, – говорит он. – Больше не буду его употреблять.
– Спасибо, – благодарю я.
Он что-то пишет в одном из блокнотов.
– Так когда пришел Нейт?
– Два лета назад.
Доктор делает еще одну пометку, после откидывается на стуле и улыбается мне.
– Мунбим, почему ты решила рассказать об этом?
– Вы вроде бы говорили, что можно рассказывать о чем угодно?
– О чем угодно, да. Просто хотелось бы знать, счастливое ли это воспоминание.
Я задумываюсь. Все мои воспоминания запятнаны тем, что случилось позже, все испачкано, искажено, изуродовано, однако я пытаюсь вспомнить, какие чувства испытывала в тот день, когда появился Нейт, что чувствовала на самом деле и как радовалась, когда отец Джон возвестил, что Нейту позволено остаться.
– Да, – наконец подтверждаю я. – Это счастливое воспоминание.
– Почему?
– Потому что Нейт был моим другом.
Мы долго сидим в тишине. Доктор Эрнандес смотрит на меня с легкой полуулыбкой, а я гадаю, рассказала ли то, что он хотел услышать, устроила ли его моя история – хотя бы пока. Отец Джон ревет и беснуется у меня в голове, проклиная за любые разговоры с Чужаком, да к тому же с мозгоправом, а доктор продолжает внимательно глядеть на меня, его улыбка вполне искренна, и мне трудно понять, о чем он думает. Полагаю, он нарочно так себя ведет, но меня это все равно раздражает. Наконец после затянувшегося молчания – не слишком приятного, однако и не то чтобы тягостного – он опускает взор на часы.
– Немного рановато, но, думаю, на сегодня закончим, – говорит он. – Если ты, конечно, не против.
Я стараюсь не выказать нахлынувшего облегчения.
– Не против, – говорю я.
– Но прежде, чем мы расстанемся, я должен задать еще один вопрос, – продолжает он. – Скажи, пожалуйста, где именно на терр… на Базе ты жила?
– Это вам зачем?
– После того как пожар потушили, мы собрали в жилых помещениях уцелевшие личные вещи и хотели бы по возможности вернуть их владельцам.
Сердце взволнованно стучит у меня в груди.
– Что вы нашли?
– Имеешь