стола пачку желтых стикеров, оторвал один и прикрепил к обложке тетради. Рука снова потянулась к стакану с ручками и карандашами. Выбрав маркер, он крупными буквами вывел на листке: Для Лили. Оттолкнул от себя тетрадь и встал из-за стола.
Сверкнула медным блеском лежащая на столе табличка: Кредюль Гран-Дюк. Частный детектив. Он не сдержал кривой ухмылки. Все давным-давно привыкли называть его Гран-Дюком, забыв о нелепом имени. Все, кроме, может быть, Эмили и Марка Витраль. Да и то это было много лет назад. Когда они были маленькими. Вечность назад.
Гран-Дюк прошел на кухню. Окинул взглядом металлическую раковину, стены, выложенные белой восьмиугольной плиткой, закрытые шкафчики светлого дерева. Идеальный порядок, все вымыто, сияет чистотой; мельчайшие следы протекавшей здесь жизни скрупулезно уничтожены, как в съемном доме, возвращаемом владельцу. Гран-Дюк всегда отличался аккуратностью и педантичностью во всем, до самого последнего пустяка. Он знал за собой эту черту. Многое объяснявшую. Практически все.
Он подошел к камину, приложил ладони, ощутил тепло. Наклонился и бросил в огонь еще две картонные папки. И отшатнулся от снопа искр.
Это тупик.
Он потратил тысячи часов, копаясь в деталях этого дела. И все улики, заметки, выводы сейчас обращаются в пепел. Еще пара часов – и от его расследования не останется и следа.
Восемнадцать лет поисков псу под хвост.
Ну не смешно ли?
В пламени камина горела вся его жизнь. Жизнь, единственным свидетелем которой был он сам.
23:49
Через 14 минут Лили исполнится восемнадцать лет. Во всяком случае, официально исполнится. Кто же она такая? Он так и не пришел к окончательному выводу. Пятьдесят на пятьдесят. Как и в первый день работы. Орел или решка.
Лиза-Роза или Эмили?
Он потерпел неудачу. Матильда де Карвиль истратила целое состояние. Восемнадцать лет оплачивала его труды. Ради чего?
Гран-Дюк приблизился к письменному столу и налил себе еще бокал желтого вина[1]. Пятнадцатилетней выдержки, из особых запасов Моники Женевэ. В конечном итоге, возможно, единственный приятный момент во всем расследовании. Поднося бокал к губам, он улыбнулся. Нет, в Гран-Дюке не было ничего от карикатурного пьянчуги-сыщика. Пил он редко, только если был важный повод, зато в вине разбирался превосходно. И разве день рождения Лили – не достойный повод? Не говоря уж о том, что это последние минуты его жизни.
Детектив одним глотком допил вино.
Пожалуй, это одно из того немногого, что достойно сожаления, – ни с чем не сравнимый вкус желтого вина, то поразительное ощущение, что оно производит, обжигая своей восхитительной терпкостью и заставляя на миг забыть о наваждении, освободиться от мучительных раздумий над тайной, разгадке которой он посвятил жизнь.
Гран-Дюк поставил бокал на стол и потянулся за светло-зеленой тетрадью, и желая, и не решаясь напоследок открыть ее. Уставился на желтый квадратик с надписью «Для Лили».
После него останется эта тетрадь, эта сотня страниц, написанных в последние дни. Пусть