горичанам слова. Впрочем, те уже привыкли слышать непонятные речи и не слишком любопытствовали, что именно имеет в виду потный от ярости чужеземец в капюшоне. Все бы обошлось, и выход нашего отечества на магистральную дорогу политической философии был бы, к всеобщему удовольствию, отсрочен до двадцатого века, не поскользнись упомянутый священник на камне и не хлопнись он задом на тот же самый, по-горичански твердый булыжник.
– Проклятые жиды! – заорал тут наш оратор на всю опушку, держась за ушибленный копчик, и, катаясь по земле, добавил: – Ужо я вам, евреям, покажу!
Впечатление, произведенное этим актом на горичан, было поистине неимоверным. Не подлежало сомнению, что почитавшиеся большинством горисландцев за безвредных бездельников иудеи не только подложили камень под ноги упомянутого патера, но еще и наслали на него какую-то особенную порчу, из-за которой он оступился столь болезненным для себя образом. Так, раз и навсегда, была экспериментально подтверждена вера в способность евреев добиваться своего даже на значительном расстоянии от места событий. Более того, стало ясно, что многие из полузабытых крестоносных россказней про музыкальное племя тоже являются чистой правдой. Результатом этого стали перемены в геополитической философии горичан, а именно – они стали побаиваться своих соседей и на всякий случай обходить их жилье по бездорожью, а также внимательно смотреть под ноги.
В следующей средневековой битве уже противная сторона[43] была подвергнута почти полному уничтожению, после чего горисландцы временно вздохнули с облегчением и продолжали собирать оставленный цивилизованными нациями металлолом.
Наутро один из уцелевших воинов проигравшей стороны выпил с горя бочку горичанского национального напитка, экспроприированного им в первом доме за околицей по закону военного времени, после чего вынул из ножен меч, махнул им раза два, но удержался на ногах и объявил окружающим, что идет резать жидов. Однако, переходя через ближайшую канаву, он поскользнулся, упал и утонул, несмотря на глубокую озабоченность присутствовавших при этом наших славных предков – они так торопились снять доспехи с доблестного рыцаря, что оставили в канаве бессознательное тело, так сказать, героя борьбы против темных сил мировой истории. Нечего и говорить, что горисландская вера в могущество евреев была этим событием еще более укреплена.
Уничтожение обоих войск временно отсрочило дальнейший исторический прогресс. Однако нестойкое равновесие было скоро нарушено. Как-то поутру горичане увидели, как остатки европейских армий с очень большой скоростью ретировались в разные стороны, теряя шпоры, кнуты, знамена, шишаки, нагрудные цепи и маршальские жезлы, а на их место прискакали легко одетые смуглые люди в чалмах, говорившие на незнакомом языке и относившиеся к евреям (а впрочем, и к самим горисландцам) вполне индифферентно. Так Средневековье закончилось, а началось Пост-Средневековье, ранее не вполне точно