им это не мешало).
И я ушла. Я решила, что это правильно: я действительно все испортила. Я положила конец собственной карьере, прежде чем она началась. Мой бойфренд вернулся к своей работе (от надзирателей требуется абсолютно чистая история судимости – но это в теории, на практике же никто такими мелочами не заморачивается), я же свою потеряла. А кроме того, еще и подвергла себя публичному унижению.
Подруга на время дала мне своего котенка – Серендипити[35], то есть Диппи. Все знают, что в печали человеку необходим котенок. Диппи была очень милой, но в ее родне явно были тасманские дьяволы – все выходные она безжалостно драла всю мебель, до которой только могла дотянуться. Она перевернула все горшки с цветами и рассыпала землю по ковру в гостиной. А когда я начала пылесосить, оказалось, что пылесос сломался. Это была всего лишь земля на ковре, но в тот момент она стала последней каплей. Я рухнула на пол, прижала к себе теплую Диппи и разрыдалась. Жизнь моя была разбита, и я ничего не могла сделать.
Да, я понимала позицию Элисон. Но моя работа заключалась не в сочувствии. Эмоциональная эмпатия – не просто понимание, но чувствование чувств другого человека – вещь прекрасная, но причудливая и близорукая. Она никак не помогает профессиональному анализу судебного психолога. Она туманит разум. Ей нет места в судебной практике. Я не должна ставить себя на место другого человека, сколь бы его история ни была близка мне. Когда я работаю с клиентом, моему личному опыту и предубеждениям нет места в кабинете.
Адвокат Элисон прислал мне копии показаний соседей и знакомых семьи. Все знали, что Пол избивает жену, ее часто видели всю в синяках и ушибах. Одна и та же фраза фигурировала практически во всех записях: «Мы говорили ей: уйди от него». Вот только, похоже, никто не сказал мужу: «Уйди от нее, не трогай ее, прекрати ее бить».
Кажется, что человек от природы запрограммирован возлагать вину на жертву. Элисон все время слышала от других, что сама во всем виновата. И настал момент, когда она взялась за оружие и сама стала агрессором.
Вот типичный пример «синдрома избитой жены». Этот удручающий термин означает глубокое психологическое воздействие продолжительного насилия, наподобие того, которому подвергалась Элисон, пока жила с Полом. Мне не нравится сама формулировка. Она, на мой взгляд, звучит так, будто человек сам выбрал такой образ жизни. Но, что характерно, эту формулу нельзя использовать ни как психиатрический диагноз, ни как основание для правовой защиты.
В Великобритании используются попеременно две диагностические классификации: Диагностическое и статистическое руководство (DSM) Американской психиатрической ассоциации и Международная классификация болезней (МКБ) Всемирной организации здравоохранения, которая применяется по всей Европе. (Да, даже психиатры не могут разобраться, кто для нас важнее – Америка или Европа.) Ни в одной системе нет диагноза «синдром избитой жены».
Я