видишь, белый «Лексус» у входа в кафе стоит?
– Ну да, – ответил Полундра. – Крутая машина, ничего себе.
– Вот именно, что крутая, – с усмешкой согласился Дорофеев. – Если с этой машиной что-нибудь случится, хозяин мне за нее голову оторвет!
– Хозяин? – удивленно и разочарованно переспросил Полундра. – А я-то подумал, что это ты сам так шикарно жить стал!..
– Да как же, расшикуешься здесь! – невесело улыбаясь, отозвался Дорофеев. – На флотское денежное довольствие. Вот только теперь немного и зажил по-нормальному, чтобы хотя бы другу бутылку коньяка не из последних грошей покупать.
– Так ты что же, товарищ каплей, значит, уволился из флота? – спросил Полундра.
– Как видишь! – Дорофеев продолжал горько улыбаться. – Сам понимаешь, Черноморский флот России постепенно сокращается, ремонтные мощности теперь слабые, после раздела почти все они Украине достались. Новые суда не сдаются.
– Да, я в курсе, – сказал Полундра печально.
– Вот и учебку нашу закрыли, – продолжал Дорофеев. – Нашу балаклавскую учебку, которая была единственным местом в России, где готовили бойцов морского спецназа, боевых пловцов!
– Да, я знаю, – сумрачно сказал Полундра. – У меня самого от этого душа болит. А помнишь, Алексей, какие у нас там командиры были? Помнишь каперанга Рябинина, командира нашего ракетного крейсера, на который я после окончании учебки служить поступил? Он еще геройски погиб во время пожара на крейсере...
При упоминании каперанга Рябинина Дорофеев неожиданно нахмурился, сухо кивнул Полундре.
– Помню, конечно, – ответил он неохотно. – Как такое забыть можно...
Однако североморец по-своему истолковал изменение настроения собеседника.
– Ну да, это печальная история, – сказал Полундра, понижая голос. – Однако мне она часто на ум приходит. Представляешь, наш командир матросику-срочнику жизнь спас, а сам погиб, сгорел заживо. Я все про себя думаю, а смог бы я вот так? Не испугался бы в последний момент?
– Ну, кто же это знает? – неопределенно пожав плечами, отозвался Дорофеев. Он взял с тарелки яблоко и стал с равнодушной миной жевать его.
– А я вот с Наташкой и сыном сегодня на кладбище, на Северной стороне побывал, – продолжал Полундра. – Могилу его показал моим, чтобы помнили. Цветы ему принес, помянул его, все как полагается.
– Это правильно, – продолжая невозмутимо жевать, отозвался Дорофеев.
Полундра умолк. Молчание его бывшего командира и друга несколько озадачивало старлея, равно как и равнодушие, с каким тот относится к памяти доблестного каперанга.
– А ты, значит, службу бросил, – снова заговорил Полундра. – Не нравится тебе служить на военном флоте?..
– А ты сам посуди, – отозвался тот. – Ну что мне на флоте теперь делать? Кого учить, где служить? Российский флот больше чем наполовину сократили. Украине я тоже на хрен не нужен, там у них строго с национальной принадлежностью, берут только этнических украинцев. Потому я и подался на берег.
– Какого-то фирмача возить? –