прибыл, наконец, на какую-то северную станцию. Заключённых отконвоировали в лагерь, провели перекличку, присвоили номер отряду.
Старшим в отряде назначили этого бугая-верзилу. Профессора это покоробило.
– Подумать только. Что это за власть такая, если матёрые убийцы ей ближе, чем честные образованные люди, – шепнул он стоящему рядом Петру.
– Профессор, лучше молчите. Язык ваш точно вас погубит, – тихо ответил ему Петро.
– А что? Мы ведь не на партячейке.
– До чего вы наивны. Кто-нибудь шепнёт о ваших разговорах начальству, и припишут вам «антисоветскую пропаганду с целью поднять восстание в лагере». И шлёпнут. Оружие у них всегда под рукой, не то, что у вас в институте.
– Как это шепнёт? Это же аморально.
– Вы, профессор, как с луны свалились. Тут у них шептунов полно, специально сексотов держат.
Отряд отправили в барак, зэки начали занимать койки и укладываться спать. Но в бараке было так холодно, что уснуть было невозможно. Люди лежали и ворчали.
– И почему в бараке так холодно? Не топят, что ли?
– Не топят. Говорят, некому котельную обслуживать.
– А что её обслуживать, – вмешался в разговор Петро.
– А ты, что ли, можешь?
– Делов-то! Подумаешь, наука большая.
Утром за Петром пришёл военный и отвёл к начальнику лагеря.
– Ты, говорят, в котельном деле разбираешься?
«Быстро же слух дошёл», – подумал Петро.
– Разбираюсь немного, – скромно ответил он.
– Так ступай в котельную, попробуй разобраться.
Котельная оказалась большой, но запущенной. Петро проверил оборудование, затопил топку. Не выходил из котельной, пока в бараки не пришло тепло. Что-то приспособил, что-то переделал, усовершенствовал.
Жизнь лагеря пошла совсем по-другому. В бараках люди могли согреться, просушить одежду. И в кабинетах начальство от тепла вроде бы немного подобрело…
А в колхозе после ареста Петра дела пошли плохо. За техникой никто не умел так ухаживать, как Петро. Люди начали ворчать.
– Жалко ведь Петра. Надо выручать как-то.
– А как?
– Поехать в город разбираться.
Вспомнили про родственника Петра, что жил в Харькове, – был он юристом, значит, мог бы помочь. Старшая дочь Петра и несколько селян поехали к нему. Юрист в дело вник, но помочь тогда не смог. «Момент, – говорит, – сейчас не подходящий, надо подождать».
Через какое-то время то ли в стране чуть потеплело, то ли какая оказия вышла, только сумел юрист делу Петра ход дать. Дело пересмотрели, и отца оправдали. И пошла в Архангельск бумага о том, чтобы Петра освободили.
Начальник лагеря просматривал почту у себя в кабинете, и вдруг настроение его упало. Перед ним лежала бумага об освобождении Петра. Он вызвал своего заместителя и показал ему бумагу.
– Ищи замену нашему котельному мастеру. Не виноват он, оказывается. Надо отпускать.
– Да где же я возьму? Забыл уже, сколько мы тут