опечатан пред концом истории окрест.
Призыв его стать с Богом воедино
И умереть за Истины исток,
Пусть кто-то скажет: «Жизни середина…»
Но смерть земная всех берет в свой срок.
«Быть в свете месяца тебе, под кромкою седой…»
Быть в свете месяца тебе, под кромкою седой,
Поставленной волной на ночи пьедестале,
Из тех, что устанавливал прибой,
А волны думали, что катят наземь сами.
И вдруг из вод, как будто невзначай,
Русалку на брег вынесло волнами.
Она сказала: «Милый, не серчай,
Спасения мы жаждем сами.
Но нет надежды в рыбьей чешуе,
А сердце наше – водянистый студень.
Нет нам причастия в грядущей в мир весне,
А раз нет нам, то не дадим и людям.
Когда из вас восполнится число,
Нам не снести обетований Бога,
И неестественное наше естество,
Замкнет в кольцо бурлящая дорога».
Виденье унесла бесшумная волна,
И снова ясный месяц в небе светит,
Горазд же все-таки лукавый сатана
Напомнить то, что нет его во свете.
Быть в свете месяца тебе, под кромкою седой,
Поставленной волной на ночи пьедестале,
Из тех, что устанавливал прибой,
А волны думали, что катят наземь сами.
«Луной раскрашены снега…»
Луной раскрашены снега,
Пурга метет под скрип деревьев,
Погода ныне к нам строга,
Рвет и терзает в клочья землю.
Но все ж пурга – нам на удачу,
Разбудоражила сознанье,
За естество не просит сдачу,
Лишь сотрясает мирозданье.
И ей в пример настанут дни,
Когда утихнет непогода,
Мы с небесами не одни,
Нас с небесами ждет свобода.
«То, что осталось мне сказать…»
То, что осталось мне сказать,
Принять готова лишь бумага,
Да очертанья реющего флага,
Что окрылила Божья благодать.
Что остается мне прочесть,
Хранит седая береста,
Отвагу, преданность и честь —
Желанья чистого листа.
И в отголосках песни неизвестной
Струится звон незыблемой строки,
Строки соленой по бумаге пресной
Из-под ведомой пламенем руки.
Святому Николе Чудотворцу
Он тень свою забрал с собой,
Поправши время и пространство.
Да в купол неба голубой
Встречать предвечные убранства.
Безустальный терпенья взгляд
Не примирился с супостатом,
И огненный ядра снаряд
Не согласился со предвзятым.
Он был в твердыню облачен
И в вечности запечатлился.
Мирских не чаял похорон,
Однажды сон его избылся.
Теперь он странник бытия,
И мне он помогал неоднократно.
Сказать вернее – выручал.
Все это вымысел про солнечные пятна.
«Когда я выглянул в проем…»
Когда