старика, – решил юноша, опасливо посматривая по сторонам. – Обещал же зайти на днях».
Пожилой сонзера по имени Киатор был Ахину кем-то вроде отца и учителя. Именно он научил одержимого читать и писать, дав шанс на лучшую жизнь, какую себе могло позволить порождение Тьмы. Старик и сейчас собирал вокруг себя толпы детей из Темного квартала и рассказывал им истории прошлого, объяснял устройство мира и учил всему, что знал сам. Этот сонзера все еще верил, что темный род не обречен на вечное рабское существование, поэтому прикладывал все усилия, чтобы будущие поколения порождений Тьмы не утратили цивилизованный облик, не разорвали связь с великим прошлым и не забыли, кто они есть на самом деле.
Киатор жил недалеко от дома одержимого, но путь к нему пролегал через самые темные и грязные переулки. Поэтому Ахина не слишком удивила встреча с каким-то молодым сонзера, валяющимся в вонючей луже с пеной у рта, и силгримом, который сначала пытался привести товарища в чувство, а потом достал заточку, вскрыл вену бьющемуся в конвульсиях наркоману и присосался к ране, жадно глотая густую черную кровь. Обычная судьба тех, кто умудрялся раздобыть дурманящее зелье.
Ахин постучался в дверь небольшой лачуги на окраине квартала и вошел. Киатор сидел у очага и писал что-то в книге, сшитой из нескольких тетрадей.
– Есть хочешь? – спросил сонзера, даже не взглянув на гостя.
В котелке на огне кипело жидкое варево. Выглядело аппетитно, но лучше не знать, из чего оно приготовлено.
«Опять забыл», – только сейчас понял юноша. Еще один сомнительный плюс одержимости – отсутствие чувства голода. Однако это вовсе не означало, что можно обойтись совсем без еды.
– Нет, я поужинал.
Ахин сел напротив старика и стал ждать. Перевернув страницу книги, Киатор написал еще несколько строк, неторопливо перечитал их и отложил перо в сторону.
– Врешь ведь.
– Вру, – согласился одержимый. – Просто я не хочу есть.
– Ты никогда не хочешь есть. Помирать теперь из-за этого, что ли?
Спорить с пожилым сонзера бессмысленно, оба прекрасно знали, чем все закончится. Молча поднявшись, юноша достал с полки две почерневшие тарелки и вернулся на место, протянув посуду Киатору. Старик снял котелок с огня, разлил похлебку и принялся за еду.
«Сам, небось, первый раз за день ест», – подумал Ахин, но все же присоединился к скромной трапезе, чтобы не обидеть его.
Ели тоже молча. Одержимый справился быстрее и теперь сидел, меланхолично разглядывая обстановку жилища. Киатора очень уважали в «приличных» кругах Темного квартала, но жил названный отец Ахина ничуть не лучше других. И хотя сам он давно уже не работал, но каким-то образом умудрялся помогать тем, кто заслуживал его помощи и нуждался в ней.
– Что с камзолом, почему от него несет какой-то кислятиной? – проворчал Киатор, отложив опустевшую тарелку.
Ахин поднял одежду, которую машинально положил рядом с собой, и бросил ее