ночь она совершила уже немало ошибок, чтобы возражать командиру. Впрочем, фра-гатляур и самой стало любопытно, что же представлял собой этот странный одержимый.
Тем временем городская стража предпринимала новые попытки перебраться на стену. Однако люди начали бояться незримого противника, слушая истошные вопли и глядя, как сослуживцы падали с крыши и самодельного моста. Стражники калечились, неловко приземляясь из-за неудобного и тяжелого снаряжения, а некоторые, поддавшись панике, умудрялись поранить себя собственным оружием. Выжившие же несли какой-то бессвязный бред, вылавливали безумным взглядом образы прошлого из пустоты и отмахивались поломанными руками от подбежавших на помощь товарищей, называя их чужими именами.
А бригадиры по-человечески упрямо отправили на штурм уже третью группу солдат, которые, откровенно говоря, не слишком-то рвались в бой против непонятно чего. Остальные же старались выглядеть занятыми, бегая вдоль стены квартала фей, призывая невидимых бандитов сдаться и отходя по улице назад, чтобы издали рассмотреть источник угрозы. Естественно, безрезультатно.
– А взять несколько лестниц из окрестных мастерских они никогда не додумаются? – презрительно прошипела Консалия. – Как можно быть такими изобретательными и такими тупыми одновременно? Люди…
Новая пятерка стражников наконец показалась на крыше дома. Они замерли у самодельного моста, живо обсуждая, кто из них пойдет первым. Гневный окрик бригадира быстро разрешил их спор, и один из солдат осторожно шагнул вперед, сжимая меч в трясущихся руках. Не дойдя и до середины, он внезапно взвыл, задергался, едва не свалившись вниз, повернулся и рубанул наотмашь. Идущий за ним человек успел лишь испуганно вскрикнуть и поднять руку в попытке защититься, но, как известно, безумие высвобождает силу, которую сдерживает благоразумие и инстинкт самосохранения.
Отрубленная кисть полетела в сторону, кувыркаясь в воздухе и оставляя за собой шлейф из багровых брызг. Шокированный солдат почувствовал, как по груди растеклось тепло. Позже до него дошла притупленная боль. Он понял, что удар сослуживца задел шею, но отказывался осознавать смертельность раны. Ему даже пришла в голову бесполезная идея – зажать порез и дождаться первой помощи. Вот только одной рукой он вцепился в меч, да так, что уже не мог разжать побелевшие от напряжения пальцы, а вторая недавно отделилась от его тела, поэтому шевелить ей стало весьма затруднительно. Расслабленно рассуждая о сложившейся непростой ситуации, стражник попятился назад, тяжело завалился на крышу, медленно скатился по ней и замертво упал на мостовую.
– А почему сам одержимый не предпринимает никаких действий? – спросила Консалия, внимательно вглядываясь в ничем не примечательный мерлон, за которым притаился загадочный противник. – Он дважды мог беспрепятственно сбросить мост, оставаясь незамеченным. Ну, незамеченным для стражи, не для нас.
– Он ранен. Возможно, серьезно.
– Откуда ты знаешь?
– Пахнет порченой человеческой кровью. Чуешь?
Лейтенант снова принюхалась