Он сам едва говорил после своих галлюцинаций.
– А Вы куда путь держите?
– Да мы тут ехали в магазин, товар везли… И угодили в сугроб. Там, в общем, в нас почти врезался какой-то придурок, пришлось спасаться… И я пошёл искать тракториста какого-нибудь, который смог бы нас вытащить.
– Понятно, – повторила она. – Но трактористов здесь нет.
– Может, конюх? – спросил он с надеждой. – Я слышал, что кони могут тянуть машины.
– И коней тоже здесь нет, – ответила она, и что-то в ней изменилось. Как будто есть две картины, на которых нарисован один и тот же ребёнок в одном и том же месте, но с такой дикой разницей… Она перестала дрожать, и голос её стал ровным, как стекло. – Коней всех съели.
– Собаки? – спросил он, и слово упало в темноту дома, как рука лежащего человека.
– Собак тоже съели, – сообщила она.
– А этот человек, – спохватился он. – Ты случайно не знала его?
– Нет, – призналась она. – Но я думаю, что он лежит здесь не случайно.
Она сделала пару шагов навстречу Вадиму. И он почувствовал, что от неё начал исходить какой-то запах. Резкий, природу которого он пока не мог определить. Но приятным этот запах уж точно не был. Он слышал её дыхание… И видел оба блестящих в темноте глаза.
– Я думаю, он здесь жил, – ответил честно Вадим и сделал шаг назад.
– Точно, жил. И я ещё живу.
– Ты о чём, девочка?
– Милый человек, подай милостыню, – она протянула правую руку с необычайно маленькой бледной ладошкой. – Есть нечего, надеть нечего… Сестру надо искать.
Где-то вопили собаки. Лаяли, выли, и это выглядело так, словно они смеялись. Над ним смеялись. Пол стал уходить у Вадима из-под ног; ему показалось, что он сейчас потеряет сознание. Он ухватился за бутылку крепче, как пассажир мотоцикла хватается за байкера. Или как утопающий – за соломинку.
Вадим машинально сунул руку с монетой в карман и принялся там искать бумажник.
– Нет, – сказала она. – Мне деньги не нужны твои.
– А что тогда нужно?
– Отдай метку.
Он замолчал, пытаясь сглотнуть сгусток кислой слюны, крепко застрявшей где-то подальше языка… Но это ему не удалось, и они теперь просто стояли в тишине.
– ОТДАЙ МЕТКУ! – заорала она не своим голосом. Так могло кричать сразу десятеро детей в истерическом припадке. – ОТДАЙ МЕТКУ, МИЛЫЙ ЧЕЛОВЕК!
Он отпрянул назад, споткнулся о лежавшего, и повалился на пол, машинально выставляя бутылку с водкой вперёд, чтобы не разбить её. Девчонка пошлёпала за ним, высунув изо рта длинный язык.
– ОТДАЙ МЕТКУ! – проревела она опять и зарычала.
Вадим вскочил, пытаясь быть как можно более проворным, но опять словно оказался под водой: руки и ноги его почти не слушались, он едва не завалился, перед глазами всё прыгало, темнота была почти непроглядной. Мысли его заметались с таким неистовством, что он никак не мог ухватиться ни за какую из них, и просто хотел выбраться отсюда.
Девчонка прыгнула вперёд и схватила его когтистой