рыкнул Эрей. – Ван-Свитт, вам заняться нечем? Викард, разгони их по разным углам!
– Ну вот, – неподдельно огорчился Берсерк. – Такую свару – и псям под хвост. Эх, братко, нет в тебе любви к драматизму! Тверк, душа древесная, марш на ветку. Стейси, держись ближе к трубе. Вран, ты уже попривык? Прикроешь Дарителя, ворон.
– Я в кузне останусь, – решил Даждьбор.
– Добре! – кивнул Викард. – Тут тебе всё родное, исконное. За полом следи, смекнул небось? Ну и за Бабником, это сложнее. Любит он в смертной битве отвлекаться на цветочки-ягодки.
– Отдадим ему раков, вождь? – мигом придумал Даждьбор. – На сохран и сбережение? А то ведь потопчем в забаве ратной?
Викард улыбнулся от уха до уха, даже борода затряслась глумливо:
– Жесткосердный ты парень, вик, но затейник! Бабник, лови мешок! И учти: все раки сосчитаны и по-братски поделены.
Истерро принял шевелящийся груз, пристроил подальше на балке, извернулся и закрепил пояском, снятым с посеревшей рубахи.
– Гибели моей добиваетесь, – проворчал, ткнув пальцем в потёртый плащ, из которого Вран соорудил мешок. В дыру тотчас просунулся ус, и Бабник палец отдёрнул.
С крыши донеслось хихиканье Стейси.
Беда пришла, как и ждали, с реки. Мрази всё рассчитали верно, по приметам выследив нежить. С обмелевшей старицы наплыл туман, плотный, вязкий, что сливовый кисель, он обмотал дома и деревья, заглянул в слюдяные оконца, позвенел колокольчиками на рыбачьих сетях.
Истерро видел, как молочные щупальца вползают сквозь неплотно прикрытые двери, забираясь всё глубже в кузницу, лижут, что верные псы, пыльные сапожищи Даждьбора. Он хотел крикнуть, предупредить, но горло точно стянуло верёвкой, не слова вырывались, чуть слышный сип, сходный с шебаршением раков в мешке.
Даждьбору его сипы были до Неба, что он, тумана не видел? Пнул сапогом, как дохлую крысу, и от серебряного оковка туман с визгом отпрянул, свернулся.
– Ох, и славно чешут ребятушки, точно мухи на повидло летят, – прогулялся по печной трубе голос Стейси Ван-Свитта.
– Квадрат восемь! – вдруг крикнул с дерева Тверк, наметив первую жертву.
Громкий визг окончательно убил тишину, и за дверью взяла разгон драка, с воем нечисти, с лязгом мечей, с протяжным присвистом стрел древоида.
– Квадрат десять! Уходи, Берсерк!
Истерро догадался, что мракоборцы заранее разметили двор перед кузней. Знали, что туман наползёт на глаза, закрывая их плотнее холщовой повязки. Тверк сидел выше, он угадывал тени, а как бились прочие воины? Как там Викард? Эрей? И кто, кто на них напал? Как понять в мутной, душащей влаге, где нежить, а где дружинник?
– Братко, спина к спине!
– Квадрат девятнадцать, в сторону!
– Вран, ты здесь зачем? Где Даритель?
– Скрылся в тумане щенок, – голос Альбина Врана был спокоен и сух. – Я ему нянькой не подряжался!
Бой с новой силой зазвенел на крыше, над самой головой Белого Бабника. Стейси кхекал и причитал, кто-то