по имени Миша.
Только Зорину теперь не 14 лет. Он слишком много знает и понимает такого, что лучше бы не знать и не понимать. Огонь, разгоревшийся из старой искорки, жжет, делает больно, но не дает ответа на главный вопрос – ЗАЧЕМ? Дерусь, потому что дерусь… Опять кино. Старый добрый советский фильм про мушкетеров.
– А что еще делать? – сам себя вслух спросил Зорин. – Лапки кверху или опять стреляться? Не дождетесь. Упрямство тоже сила. Когда больше ничего не остается, упрямство становится упорством.
– Ты это… Ты того! – Прозвучал в его голове голос серого Миши. – Ты завязывай сам с собой говорить! Так тебя Розарин мигом в дурку пристроит!
– А! Живой! – Совершенно искренне обрадовался Зорин. – А я думал, тебя эти экстрасенсы в погонах пиф-паф… Развоплотили. Или как там у вас на той стороне такие дела называют?
– Нет, куда им… – Миша был явно не в духе, голос его неприятно скрипел и вибрировал, доставляя Зорину почти физическую боль. – Они меня вообще не видят. Долбанули по следу Кибальчиша. У них что-то типа генератора какого-то есть. Сканеры всякие, на такие вот «феномены» настроенные. Но слабенькое все, так, пустячки… Навредить не могут, но блокируют путь. Это если в понятных для тебя терминах объяснять.
– Ладно, да бог с ними, неважно пока, – торопливо заговорил Зорин, стараясь не произносить слова вслух, – башка что-то от тебя сегодня болит страшно, я тебе рад очень, но давай самое главное скажу побыстрее и закончим на сегодня. Надо мне с Кибальчишем встретиться. Он знать должен.
Морщась от боли, которая уже накатывалась почти нестерпимыми волнами, так что мутнело в глазах, Зорин как мог коротко, рассказал Мише про печальную перспективу Кибальчиша со слов Розарина.
В том, что подполковник из собственной безопасности не врал тогда, сомнений почему-то не было, хотя очень хотелось их ощутить. Но интуиция, которая выручала не раз, упрямо твердила Зорину: Розарин не пытался в этом вопросе слукавить и не сгущал краски. Кибальчишу оставалось совсем не долго бродить по чужим снам. Начнет задумываться и сопоставлять свое нынешнее состояние с заложенной старой сказкой программой – и все. Нестабильная структура, как выразился Звездарев.
Под конец беседы с невидимым Мишей боль стала совершенно запредельной. Зорин даже на несколько секунд погрузился в забытье, сильно ударившись при падении о край стола. Пришлось заклеивать ссадину на лбу пластырем. Как только Миша исчез, начала уходить и боль.
«Блокируют путь» – сказал Миша. А путь тот между прочим в его, Зорина, голове, которая всего одна, и запасной не выдадут ни за какие деньги. Надо голову поберечь, пригодится еще. Может во сне будет полегче разговаривать?
Зорин вызвал зама и изобразил на лице жестокие страдания.
– Слушаю, Александр Петрович! – Заместитель возник на пороге кабинета, как будто ждал за дверью. – Что-то Вы неважно выглядите… Заболели?
– Да