ero
других и нет уже вместилищ,
кроме боли и боулинга снеговика,
люстры ножей и вилок зимы.
остались воспоминания
о работоспособности ваятелей Рима,
о смертельных поединках
стояния
на античной чечевице,
кетчупе
помидорных плантаций,
пурпурных красителей
очередного пожара
и героизма снежинок
Горация.
andere Gefäße gibt es ja nicht mehr,
außer Schmerz und Schneemann-Bowling,
Lüstermesser und Wintergabeln.
es blieben nur Erinnerungen
an die Leistungsfähigkeit römischer Bildhauer,
an tödliche Zweikämpfe
im Stehen
auf antiken Linsen,
auf Ketchup von Tomatenplantagen,
von Purpur-Farbstoffen
des nächsten Brandes
und des Heroismus der Schneeflocken
des Horaz.
«Картину подвесили, как добытую…»
Картину подвесили, как добытую.
Свеже выть
на болеутоляющих таблетках,
лепить сибирские пельмени «Цезарь»,
на последнем ковчеге
доставить в бургузинский заповедник
предтечу западноевропейского натюрморта,
где жизнь обширней и пустынней
для схимы и подвига,
чем количество медведей
и территория Германии
в целом.
Das Gemälde aufgehängt wie eine Beute.
Frisch heulen
auf Schmerztabletten,
sibirische Pelmeni der Marke «Cäsar» kneten,
mit der letzten Arche
zum Naturschutzgebiet Bargusin
einen Vorfahren des westeuropäischen Stilllebens bringen,
wo das Leben weitläufiger und wüster ist
für Mönchsgelübde und Heldentaten,
als die Anzahl der Bären
und die Fläche Deutschlands
im Ganzen.
«Изгои европейской политики…»
Изгои европейской политики
Нищие и нагие статуи
Лаокоон и его сыновья
В толпах демонстрантов
С коктейлями Молотова
Соблазнов освобожденного змия
Бессердечных спазмов Тибра
Солнечного сплетения всемирной паутины
Вышли на арену
стотысячного выя
Parias der europäischen Politik
Bettelarme und nackte Statuen
Laokoon und seine Söhne
In den Massen der Demonstranten
Mit Molotowcocktails
Versuchungen der befreiten Schlange
Herzloser Krämpfe des Tibers
Sonnengeflecht des weltweiten Netzes
Sie stiegen in die Arena
hunderttausender heulender Kehlen
«Сквозь угольный разрез…»
Сквозь угольный разрез
К огню паровозной топки
Чаепития на веранде
Мимо огней полустанков
Сожженного романа Введенского
Страхом жены
Над болью представить заживо
Причину смерти
Кобры или поганки
Скорее убийство поездом
На электрической тяге
Падающей воды
Durch den Kohlentagebau
Zur Flamme der Dampflok-Feuerung
Der Teerunde auf der Veranda
Vorbei an den Lichtern der Kleinbahnhöfe
Des durch die Angst seiner Frau
verbrannten Romans von Wwedenski
Über dem Schmerz bei lebendigem Leib sich vorstellen
Die Todesursache
Einer Kobra oder eines Giftpilzes
Eher Totschlag mit dem Zug
Mit elektrischem Antrieb
Herabfallenden Wassers
«Стоптанные домашние тапочки…»
Стоптанные домашние тапочки
Оставляют следы гиганта.
Если в руках старинный фолиант,
Они глубже.
Музыкант считывает их, как ноты;
Охотник, как следы добычи;
Инопланетянин, как влюбленную пару
С этикетки спичечного коробка
После сожжения последней спички
Ausgetretene Hausschuhe
Hinterlassen Spuren eines Giganten.
Liegt ein alter Folioband in Händen,
So werden die Spuren tiefer.
Der Musiker liest sie wie Noten,
der Jäger wie Spuren des Beutetiers;
der Außerirdische wie ein verliebtes Paar
Auf dem Etikett einer Streichholzschachtel
Nach Abbrennen des letzten