а у Вас есть девушка? – неожиданно для самой себя спросила она и тут же смутилась, поскольку всегда считала этот вопрос пошлым и свойственным провинциальным пенсионеркам.
– Бог миловал, – усмехнулся Родион. – Я вообще не нахожу в себе дарования иметь, так сказать, the девушку. Я стараюсь не предъявлять к людям непомерно высоких требований. А гипотетическая the девушка должна быть одновременно умной, красивой, образованной, самодостаточной, элегантной, неназойливой, приятной собеседницей, умеющей при этом иногда и помолчать. Трудно предположить, что все эти свойства сочетаются в одном человеке, а если вдруг сочетаются, то вероятность того, что это удивительное существо обратит внимание на меня, практически равна нулю. Поэтому приходится действовать по разделению: одна умная, другая красивая, третья обладает ещё какими-нибудь приятными свойствами и дарованиями. Я узнал от одной замужней дамы, что и женщины действуют таким же манером. Меня она ценила за ненавязчивость; в последнее время я сильно усовершенствовался в этом качестве и вовсе исчез. Словом, краткий ответ на Ваш вопрос: девушки у меня нет.
Только знаете, Прасковья, – добавил он после паузы, – не говорите супругу то, что я Вам рассказал: он всё это называет «половая жизнь приматов» и говорит, что у него на это аллергия. Даже на чужие разговоры на эту тему аллергия. Так что не огорчайте его понапрасну, не обостряйте недуг.
– Что ж, не буду говорить, – недоумённо согласилась Прасковья.
Тут к ним присоединился Богдан. Он был в той самой чёрной футболке с золотыми непонятными узорами, в которой впервые встретил здесь Прасковью. Отросшие кудри тоже напомнили ту встречу. Родион ещё раз проверил, верно ли записан адрес Прасковьиных родителей, обещал быть вместе с каким-то Александром Владимировичем и наконец ушёл.
– Кто такой Александр Владимирович? – спросила Прасковья, будто это имело важное значение.
– Это мой начальник и учитель, – ответил Богдан. – Он знает меня с незапамятных времён. Мне показалось, что он сможет сыграть роль некоего старшего родственника что ли. Потом, если твоя мама захочет получить обо мне какие-то дополнительные референции – он ей их сможет дать. Меня он знает как облупленного. Пойдём допьём чай что ли…
Они сели на диван, она легла к нему на колени, физически ощущая, как он напряжён и скован. Богдан не решался даже на те скромные ласки, что бывали меж ними прежде. Его скованность передалась и ей.
– Моему отцу ты очень понравился, – проговорила Прасковья, чтобы не молчать.
– Мне он тоже очень нравится, – ответил Богдан, думая явно о другом.
– Парасенька, мне нужно сказать тебе одну вещь… собственно, об этом следовало бы сказать раньше, но так уж получилось, что…– он замолчал, глядя на неё то ли с крайней усталостью, то ли со страданием. Ей стало ужасно жалко этого красивого, уже близкого, но не понятного ей парня. Она обняла его за шею, на мгновение прижалась к груди, а потом резко встала и заявила:
– Тебе надо отдохнуть. Ложись-ка ты спать. Я