ей найти для меня оптимальное решение. Она сумеет…»
– Как думаешь, Милочка, – спросил он, – вашему Жоржу не нужен кто-нибудь с моей профессией?.. Какой-нибудь гример, например?
Серж спрашивал, отлично понимая, что говорит чепуху. Какой из него, к черту, гример! Его призвание – дарить женщинам настоящую красоту, а не замазывать на один вечер штукатуркой их недостатки. Да он никогда бы и не согласился работать гримером ни в каком театре. И Мила это прекрасно понимала.
Не понимала она только того, что Серж ломает перед ней комедию, изображая, что смирился с ситуацией, вынуждающей его думать о работе в театре. Что жизнь загнала его в угол.
«Сейчас она начнет мне объяснять, что театр – это не для меня… – подумал Серж. – Она знает, что у меня более высокое предназначение. И примется объяснять это мне самому».
– Жорж, конечно, много слышал о тебе… – начала Мила. – И, без сомнения, с удовольствием возьмет такого мастера, как ты…
«Это, конечно, вранье, – подумал Серж. – Слышал обо мне Жорж! Разве что – от тебя?.. Ну давай, продолжай, девочка, продолжай врать! Скажи мне, что дело совсем не в этом…»
– Но дело в том, – продолжала Мила, – что тебе не нужно работать у Жоржа. Театр – не для тебя. В театре ты погибнешь, Сережа… Актерам не нужны совершенные лица, новая внешность. Ты будешь вынужден работать с внешностью – иногда даже уродливой и при этом не будешь иметь права ее изменить. Актеры часто лелеют свое уродство и не хотят ничего менять в своем лице. Оно делает их индивидуальными. Тебе придется обслуживать это уродство. Ты просто сойдешь с ума от этого…
«Собачья чушь! – подумал Серж, совершенно, впрочем, спокойно. – О настоящем уродстве ты не имеешь представления. У твоих актеров обычные лица, у каждого – свое, особенное. Как и у любого человека. Ты, деточка, оказывается, презираешь их за их несовершенную внешность… Но насчет меня ты заблуждаешься. Я бы работал с их физиономиями с таким же интересом, как и с твоим поистине прекрасным лицом. Если бы…»
Серж не смог удержаться от откровенной саркастической улыбки.
«Если бы твои актеры не были нищими, – продолжал он рассуждать, – я бы вполне мог с ними работать. Но я, конечно, сойду с вашими актерами с ума, в этом ты права, – если буду работать бесплатно! Тебе же прекрасно известно, что я не умею работать бесплатно. Это лишает меня всякой творческой энергии».
– Я знаю, что тебе нужно! – решительно заявила Мила. – «Счастливое тело»! Это салон на Большой Никитской. Я приняла его сначала за посольство какое-нибудь: вереница иномарок, у дверей – два здоровенных охранника, особнячок чистенький такой, вылизанный, с заборчиком. Ну я и подумала – посольство, из Африки, например… А потом смотрю – из одной иномарки вылезает Алина. Ну, самая «крутая» сейчас на эстраде… Ну та, которую Андрей Крутов наверх тащит…
Милочка смешно сморщила нос, вспоминая фамилию, но стала от этого еще красивее. Серж чуть зубами не скрипнул, глядя на ее лицо. Как это богу удается походя создавать такие красивые экземпляры? Серж