равно как и отечественных продуктов генеральская семья никогда не покупала. Кто ж не знает, что все это – чистая отрава! Все, включая особой выпечки хлеб из армейской пекарни, только свое! В смысле – солдатское, но это уже несущественные детали. Ну и Байкал рядом, тайга, опять же… С голоду не пропадешь, особенно если разные просители-посетители, а штаб ЗабВО это вам не кот начхал, – прямо-таки насильно всучивают разнообразные дары природы.
Повара своего, парня, полтора года назад призванного из Питера, генерал-майор выменял у своего сослуживца на художника-оформителя. Того из Саратова призвали, аккурат в часть, которую Берсентьев «курировал». А сослуживец ремонт своей фазенды тогда затеял, понадобился ему спец по дизайну. Правда, пришлось Геннадию Феоктистовичу еще тонну бензина добавить, а то сослуживец обмен неравноценным считал. Но не прогадал Берсентьев, хорош оказался повар!
Студень был такой прозрачный, что каждый листик петрушки, каждое морковное колечко виднелись в его толще особенно четко, выпукло и объемно. Слегка схваченный поверху жирком, он казался совсем легким, воздушным, но резать его можно было только острым ножом! Рядом со студнем – громадная керамическая миска с квашеной капустой. В нарезанных капустных пластах светятся брусничины. Тут же соленые грузди, такие огромные, что непонятно, как же они в бочку-то помещались. Байкальские ельцы, запеченные в собственном соку. Малосольная стерлядка, лучшая, по мнению многих, закуска на свете. Пышный круглый пирог с неповторимым омулем.
Но не одной же рыбкой человек жив! Парная телятина, протушенная в белом вине, по-французски, это как вам? Домашнего копчения окорока трех сортов, рулет с глухариной грудкой… И много чего еще. А на гарнир – молоденькие стручочки китайской фасоли, обжаренные в топленом масле с китайским же отварным рисом.
Под такую «скромную» закусь и выпивка соответствующая. В этом вопросе Геннадий Феоктистович тоже придерживался здорового консерватизма истинно народных традиций. Даже водку не признавал! Только пшеничный самогон тройной очистки, прозрачный, как вода в Байкале, настоянный на смородиновых почках, горном алтайском чабреце, листьях багульника. Да на каждую четвертную бутыль с настоечкой – по две столовые ложки женьшеневого экстракта и по три – спиртовой вытяжки из золотого корня, родиолы розовой. Кто такие напитки пьет, тот о болезнях навсегда позабудет, тот в сто лет при живой жене десять любовниц заведет. Хотя нет! Десяти не хватит.
За скромной трапезой сидели двое. Хозяин дачки, генерал-майор Берсентьев, крупный краснорожий мужик лет пятидесяти с гаком, выглядел уже солидно набравшимся. Рядом с ним, полуразвернувшись к собеседнику – напротив за таким столиком неудобно, кричать бы пришлось, – расположился в уютном полукресле «мирный китайский огородник», лучший друг российских военных Чжоу Фан Линь. Речь шла как раз о двух упомянутых предметах: военных и огородничестве.
– Ты мне вола не верти! – Глазки Геннадия Феоктистовича,