заявила Юлия прежде, чем кто-то из компании Нарышкиных успел ещё что-то добавить.
– Может быть, не буду спорить, – пожал плечами наследный великий княжич Крымский. – Просто мне больше по душе исконные народные традиции и сопутствующий им колорит. Для меня это даже важнее, чем мастерство, – на пару секунд он замолчал, изображая задумчивость, а затем произнёс, глядя Юле в глаза: – Знаете, порой некоторые выпячивают своё мастерство, неважно в музыке, живописи или любом другом виде искусства. Да даже в боях! А за душой не имеют ничего глубокого. Такие вот пустые выскочки. Они, будто котятки, что в полнолуние глядят в водную гладь и, видя вокруг своей головы лунный диск, всерьёз начинают считать себя божественными львами.
– Какая заковыристая аналогия, Николай Григорьевич, – проговорил Арвин. – Я в восторге! Знаете, вероятно, я слишком пуст внутри, чтобы выдать что-нибудь похожее. Сами понимаете, тяжело быть одним из сильнейших бойцов в своём поколении – постоянно приходится оттачивать мастерство, чтобы блистать на всяких турнирах. Эх… а душа-то пустеет. Дед инсайд, как говорят наши потенциальные противники. Если вы понимаете, о чём я…
– А я вот что ещё могу добавить, – я тоже решил не оставаться в стороне: – Котёнок-то из вашего рассказа, уверовав, что он лев, вполне способен пройти дорогой, достойной льва. Правда, ему придётся приложить много усилий, в отличие от обычных львов, удовольствовавшихся тем, что их родили львы. В итоге может и вовсе так случиться, что при случайной встрече такого котёнка и льва, лев останется с дырявой шеей.
– Ух ужас-то какой! – подхватил Арвин. – А так и умереть можно с дырявой-то шеей! А когда умираешь, то уже неважно, насколько ты заполнен духовностью внутри.
Один из младших братьев Нарышкиных, почувствовав наш напор, нахмурился, другой удивлённо смотрел то на меня, то на Арвина, то на наших сударынь. А вот старший, наоборот, смог сохранить самообладание.
– При всём уважении, судари, но отчасти ваши слова звучат как оправдание, – равнодушно проговорил он. – То, что дозволено богам, не дозволено скоту. Ведь даже если скот окажется наделён божьей силой, он всё равно останется скотом, а не станет богом, которого почитают миллионы.
– Вы только что обидели почитателей культа божественного быка Тура, – заметил я. – Да и некоторые боги по легендам любили превращаться в парнокопытных. Вот видите вы быка или козла, думаете, что это простой скот, а раз… и это бог. Неприятно будет ни вам, ни богу.
– Похоже, нашу полемику можно вести долго, – улыбнулся краешком губ Николай Нарышкин. – Но мне не хотелось бы портить праздник жаркими дебатами. Думаю, у нас ещё выдастся более подходящее время, чтобы всласть подискутировать. Юлия Евгеньевна, надеюсь, вы правильно меня поняли.
– О да, не сомневайтесь, Николай Григорьевич, – невозмутимо ответила княжна Казанская. – Что-то вроде: настоящий лев родится только у льва и львицы. Другое – лишь растрата потенциала.
Нарышкин, не ожидавший такой прямоты, удивлённо воззрился на девушку.
– Да. Именно