академии справятся с любой нечистью и без моего участия. И да, я понимаю, что задерживаю мощного огневика, отнимаю его время, не даю приступить к отлову неведомой твари.
Но что, если эта тварь была не одна? Что, если через пару часов – или минут! – откроется новый стихийный портал, причем такой величины, что из него вывалится сразу стая монстров? В этом случае мои умения и мой боевой опыт – опыт сражений именно с нечистью! – окажется далеко не лишним!
– Что ж я не ваш куратор-то, вот несчастье… – пробормотал профессор, закатывая глаза.
Я тоже посмотрел в серое осеннее небо и вздохнул.
– Вы идите, профессор Фирс, – предложил участливо. – Моему куратору я отвечу то же самое: я не буду отсиживаться в защищенных стенах, когда…
– Я-то пойду! – прорычал Фирс. – Но только в том случае, если вы дадите мне слово герцога Таргского, что немедленно отправитесь в общежитие! И прекратите наконец строить из себя незаменимого бойца!
А вот это уже оскорбление…
– Профессор, вы не…
Но, встретившись с ним взглядом, я оборвал себя на полуслове. Демоны забери мой возраст!.. Точнее, прибавьте мне, прибавьте лет хотя бы пять! Чтобы уже был диплом, чтобы никто не смел мне приказывать… и не нес за меня ответственность.
В глазах замдекана моего факультета я увидел очень знакомое выражение. Так смотрели на меня в пограничном гарнизоне у Хантурейского хребта. Все четыре месяца, проведенных в окружении нечисти, на меня смотрели именно так – как на досадную помеху, которую некуда деть и нужно защищать любой ценой. И не только отец – все погранцы. Все до единого, они смертельно боялись за меня, они за меня отвечали, они готовы были умереть за меня и – умирали…
И сейчас я осознал: профессор Фирс боится за меня точно так же. Еще несколько мгновений – и он попросту скрутит меня и доставит в общежитие лично. Ну, попытается. Кстати, вовсе не факт, что я с ним справлюсь.
Вот только мне уже не четырнадцать лет, чтобы не понимать: на его месте я сделал бы то же самое. Я младше. Я его студент. Он за меня отвечает. И если что – подставится за меня, так же, как восемь лет назад подставился в гарнизоне один из моих телохранителей.
– Я… понял, – выдавил я, отводя глаза. – Слово герцога Таргского – я иду в общежитие и ни шагу оттуда не сделаю.
На лице Фирса мелькнуло удивление – и тут же пропало. Он посмотрел на меня совсем иначе, буркнул «Благодарю!» – и тут же исчез.
А я быстро зашагал к общежитию. Слово герцога – нерушимо.
Правда, через двери не пошел. Надо было куда-то выплеснуть невостребованный адреналин, полыхающее бешенство и мерзкое ощущение собственной беспомощности. Это притом, что я далеко не беспомощное глупое дитя, нуждающееся в опеке!
Однако поступил чисто по-мальчишечьи: влез на свой четвертый этаж, цепляясь за выступающие камни стены и лишь слегка помогая себе левитацией. Перевалился через подоконник, бросился, не переодеваясь, на кровать и некоторое время бил кулаками безвинную подушку. Провались оно все!..
Еще и Хелли…
Вспомнив о своей девочке, я даже застонал, и мечущиеся