морда.
Мордочка.
Со слипшейся местами шерстью, испачканная какой-то дрянью, так что и цвета не понять, но ужасно милая.
На меня уставились круглые голубые глазищи. Зверь зарычал опять, но как-то не очень уверенно. Скорее, с предупреждением, чем с угрозой.
– Я помочь хочу, – негромко сказала я. – Ничего плохого тебе не сделаю! Ты такой милый…
Наверное это глупо с такого заходить, но комплименты все любят. Тем более детки. А это очевидно детка, хоть и пушистая.
– Я не милый! – хрипло прошипел зверь. Зверек! Голос совсем прямо детский. Мальчишечий такой. – Я злой и страшный! Я нечисть!
– Так и боюсь очень! – уверила я. – Но тебе же надо помочь. Ты меня не съешь?
– Вот еще… – пробурчала маленькая нечисть. – Я человеков не ем!
– И не укусишь? – уточнила я.
– Не…
– А вылезти можешь? Что у тебя болит? Мне посмотреть надо, чтобы полечить.
И звереныш поверил. Да и куда ему было деваться?
Из кучи листьев медленно и очень неуклюже, даже разок застонав (от боли?!) выползла… рысь! Самая что ни на есть настоящая рысь! Видела я такую в нашем городке, в приезжем зоопарке. Там зверей в клетках держали, и сил нет, как жалко их было! Клетки тесные, грязные, животные несчастные, худые… Вспомнить жутко! А помочь нечем. Но эта рысь – вот она, передо мной, и уж ее-то я спасу! Никому не отдам, не позволю обидеть!
Не рысь, вообще-то.
Рысенок!
Не малыш уже, подросточек, месяцев пять ему, наверное. Но все равно ж котенок…
Прибавив света и стараясь не попадать рысенку в глаза, я села рядом на корточки, едва касаясь, провела ладонью по рыжей шерстке с коричневыми пятнами и палевыми подпалинами. Тронула густые кисточки на ушках. Уже смелее почесала шею. И рысенок вдруг расслабился, жалобно мяукнул и повернулся на спину.
И вот тогда я увидела…
Белое брюшко с длинной шерстью, и чуть не половина его – жуткий ожог! И передняя лапка пострадала…
– Ой, маленький! – ахнула я, едва сама не заплакав. – Какая ж сволочь этот Кельвин!
– Да ладно… – тоненько проскулил рысик. – Я сам виноват… Молчать надо было. А этот человек испугался! – гордо добавил он. – Со страху и промахнулся.
– Ничего себе – промахнулся… – пробормотала я, доставая аптечку. – Сначала промыть все надо. Потерпишь? Как тебя зовут-то?
– Мушерал, – не менее гордо представился котенок. – Мама так назвала.
– А мама где? – спросила я, принимаясь за дело. – В лесу осталась? Не больно так?
– Немножко, – сдавленно сообщил он. – Мря!.. А мамы нету. Погибла она, и сестры тоже… А отец еще раньше… А я вот… тут теперь.
– Прости! – искренне повинилась я, мысленно проклиная свой язык. – Красивое у тебя имя. Длинное такое, чудесное! Мне и не выговорить! Можно я тебя буду звать просто Шерик?
– Ладно, – согласился рысик. – Ты не думай, я сильный и живучий! Ты меня вылечишь, да?
Действительно – сильный. Рана такая, и не