преемнику. Он разрушил все, но ему потребовалось бесстрашие восемнадцатилетней девочки ростом пять футов три дюйма, чтобы понять это.
– Донли был слабым человеком во многих отношениях, – Ролланд внимательно изучает меня.
– Я могла бы уйти от Меро, – говорю я. – Просто… убежать. Это было так легко.
– И все же ты осталась с этим монстром.
Я грустно усмехаюсь и перевожу взгляд на Ролланда.
– Да. Чтобы защитить сестру, которую я даже не знала.
– Почему?
– Потому что, хотя я ни разу не видела ее, моя интуиция подсказывала мне, что ее цель была важнее моей, – мгновенно отвечаю я. – И оказалась права.
Ролланд снова вздыхает, встает и протягивает мне руку. Я беру ее, позволяя ему поднять меня на ноги. Он стоит, высоко подняв плечи, глаза у него такие же яркие, как у его единственного родного сына.
– Это честь, – говорит он. – Это верность без цели или личной выгоды.
– Это – Виктория Вега, Ролланд.
Тепло, окутанное чувством вины, зарождается у меня под ребрами, медленно распространяется по груди, беспокойство заставляет мой взгляд переместиться на второй этаж особняка, к окну, которое ведет в комнату одной маленькой девочки, и еще…
Он наблюдает – вижу я.
Глава 3
Она отпускает руку моего отца, ее глаза прикованы к моим.
Само ее существование приводит в бешенство.
Опьяняет…
Чертовски тревожит…
Я не знаю, что это такое и почему так, но между нами есть сумасшедшее притяжение, которое назревало с самого начала, и теперь, когда она живет с нами под одной крышей, я могу подозревать, что накал будет еще больше.
Мои глаза сужаются, и она наклоняет голову, не желая отводить взгляд первой.
Ненавижу, как мое тело реагирует на нее, но, что еще хуже, я ненавижу следующую мысль:
Она сводит меня с ума, черт возьми, но, боже, как мне свести с ума ее…
– На что ты смотришь, Пакман? – голос Рэйвен врывается в мои мысли. Она называет меня именем героя компьютерной игры, который жрет все подряд.
– Да так, на одну девушку в нашем дворе. Вроде она тебе сестра, но совсем не похожа на тебя, то есть полная противоположность.
И правда, у Рэйвен длинные, гладкие, черные как смоль волосы, которые она недавно подкрасила фиолетовым, и каменно-серые глаза. Даже тон кожи у нее другой – светло-кремовый, контрастирующий с ее изогнутыми розовыми губами.
А у Виктории безупречный летний загар, который держится круглый год, глаза темные, а губы пухлые, и она постоянно держит их поджатыми.
Красятся они похоже: толстая черная подводка и много туши на ресницах – такой образ крутой рокерши, но на этом сходство заканчивается.
В Рэйвен все кричит о безрассудстве, а Виктория – воплощение цинизма.
Рэйвен не думает – она действует, а Виктория вечно прокручивает все в голове.
Рэйвен смеется по поводу своего внешнего вида: «Это потому, что я была обречена выглядеть как моя мать,