Нет, подождите – вы мне скажите, как так получилось, что весь город уже знает про Тишкова? Откуда это утекло? Тут у вас за малым не паника!
– Ох, это целая история… трагикомическая.
Событие пятое
Ответ на вопрос «Будет ли объект сдан в срок?» был написан прямо на заборе стройки.
Как любит повторять один мой знакомый маляр: «Не одежда красит человека, а человек – одежду».
– Так, тихо все! – Пётр цыкнул на заговоривших одновременно девок, и прислушался.
Никто не скрёбся. Полежали молча пару минут – тихо всё. Как в подземном бункере. Стоп! Точно, на пределе слышимости какой-то звук.
– Вот! Слышали?! – Маша-Вика, наверное, подняла руку с поднятым указательным пальцем. Не видно.
– Слышали, – Пётр уже совсем было обрадовался, но тут мелькнула в голове пугающая мысль.
– Стандартная длина плиты перекрытия – двенадцать метров.
– И что? – в три голоса, даже Юра потом пискнул: «И сто?»
– Длина подвала – около восьми метров. И лежат точно промышленные плиты.
– Папа Петя, не пугай. Зачем нам эта информация?
– Плиты обломали. Отрезали. Ну, в общем, укоротили.
– И что?!! – опять в три голоса.
– Нарушили целостность. Это не скребутся снаружи – это плиты трещат. Я сейчас не смог открыть дверь в кладовку.
– Нас завалит? – Лия одна. Умолк хор.
– Посветить бы, – вот зачем курить бросил?
– Надо побить батарейки, – вдруг выдала Таня. – Мы так в школе в Москве делали.
– Точно! – Пётр схватил фонарик, лежавший на углу помоста, и вытащил из него две толстенькие батарейки в алюминиевом корпусе.
– Осторожно, стержень не сломай, – брякнула под руку жена.
– Лия!
– Всё-всё.
Аккуратно стал бить их об железный уголок стеллажа. Хотел после нескольких ударов попробовать, но остановил себя. Ещё постучал, пока чётко не стали прощупываться вмятины. Стал вставлять – понял, что переусердствовал. Вторая батарейка не хотела залезать в трубку фонарика. Снова постучал, стараясь придать ей цилиндрическую форму. Влезла. Пётр нажал на кнопку. Мигнул, а потом загорелся. Получился хоть и довольно тусклый, но лучик света. Направил вверх.
Твою ж! Прямо над ними вся плита была в трещинах – и продольных, и, что самое паршивое, в поперечных. Посветил на соседнюю – та цела. А вот с другой стороны – опять вся в трещинах.
– Плохо дело, девочки и мальчики.
– Обрушится? – ну вот, уже слёзы. А чего ждал – звонкого детского смеха?
– Спокойно, Таня. Не реви. Сейчас перебазируемся вон в тот угол. Давайте, потихоньку спускаемся. Лия, ты последняя, я фонарик включу, Юру мне подашь.
Спустились и стали двигать стеллажи в угол. Пётр сначала ещё раз, в опять меркнущем свете, осмотрел плиты. Две целые были с краю – как раз на противоположной стороне от кладовки. Туда совместными усилиями, даже без помощи