уже закончен был портрет,
Обещанный загадочной старушке,
Наполнен ликом девы медальон,
И каждый предан был воздушной сушке.
Картина третья тайной не была.
Её писать творец мог и на солнце,
При ярком свете, а не при лучах,
Что пробивались в малое оконце.
Чудесный мастер для себя решил,
Продолжить труд свой дивный на природе,
Не замечая рядом вороньё,
И что коварство где-то рядом ходит.
Работа продолжалась целый день.
Ворона рядом с мастером летала.
И только как умела и могла
Писать картину дивную мешала,
Назойливо пыталась сбросить холст,
Не дозволяя царствовать покою,
Но ранена охотником была,
Сказать точнее острою стрелою.
По счастью он поблизости прошёл,
И усмотрев нападки злобной птицы,
Хотел её и вовсе пристрелить,
Но чёрной удалось куда-то скрыться.
Художник в благодарность показал,
Спасителю внезапному картину,
Затем для одобренья передал,
Что создал на природе – Серафиму.
А тот, любуясь, долго изучал
С придирчивостью каждую частичку
Приятного и нежного лица…
И указал, что не толста косичка.
Поправил мастер это в тот же миг,
В душе успеху дела улыбнулся.
Коса, не лик, и в памяти своей
Рисуя Ольгу, он не обманулся.
Ему лишь оставалось получить
Награду за им созданный «подарок».
Конечно, он немножечко устал.
День был насыщен и к тому же жарок.
Художнику хотелось отдохнуть,
В тени большого дерева укрыться,
Где рядом за забором со стрелой
В окно стучалась раненая птица.
Пытливый взгляд заметил, кто впустил
Несчастную внутрь дома и услышал,
Как хищная ворона, через боль,
Стараясь говорить как можно тише,
Сказала: «Вынь ужасную стрелу.
Чрез день сослужит службу наша ложка.
Меня лишили сил. Значит тебе
Придётся посодействовать немножко.
Когда свою подругу посетишь —
Увидишь её образ на холстине.
Соперница написана на нём
Так точно, как живёт в реальном мире.
Картина, видно может помешать
Свершению намеченных событий.
Нельзя лик Ольги прежний сохранять.
Он должен стать навеки позабытым.
Как хочешь, только ты должна украсть
Написанное. Если и боишься —
Снеси её колдунье побыстрей,
Иначе в птицу вскоре превратишься».
Освободившись девой от стрелы,
С большим трудом, ворона улетела.
Завистница же стала понимать
Что злым делам не видится предела,
Что риск быть уличённою велик
И может быть ужасною расплата.
Случиться может, что и Серафим
Другую, не её, захочет