се зо́вешь?
– Мария.
– Да́мир. Видимо се, – сказал на прощание блистательный сосед.
Его шаги еще звучали на лестнице, когда Маша вошла в квартиру и перевела дыхание. Бывает же! В собственном доме! Целый год никого, а тут такое сокровище совсем рядом…
– Погоди, – оборвала она себя, – не по Сеньке шапка-то. Он вон какой, а я…
В прихожей висело большое зеркало. Лишний вес никуда не делся, нос у отражения по-прежнему был красный, волосы растрепаны, но глаза… глаза сияли.
Квитанцию ведь можно было просто в ящик сунуть, а не тащиться на другой этаж…
Ну конечно, это же повод!
А семь килограмм – тьфу! К Новому году и следа не останется.
Она торжественно отправила в мусор огромную шоколадку, следом полетели подсохшие слойки и вполне приличное печенье… С того дня Маша обходила стороной чевапчичные и прочие грильницы, зато начала делать зарядку, а еще купила кроссовки и нарезала круги по городу.
Во время одной из прогулок она повстречала пожилого соседа, с которым недавно так неудачно поздоровалась.
– Добар дан! – почти пропела Маша, перед этим на всякий случай проверив время.
– Добар дан, – расплылся в улыбке дедушка.
Вместе они дошли до дома. Сосед оказался разговорчивым, посочувствовал насчет лю́бави, рассказал, что у самого два холостых внука. Маша слушала без особого интереса, но разобрав имена: Дамир и Дали́бор – навострила уши. Родители мальчишек погибли в автокатастрофе двадцать лет назад, и заботы по воспитанию легли на дедушку.
Теперь оба строители, по очереди ездят на заработки в Германию, красавцы, но один просто замечательный парень, а второй – не пришей кобыле хвост. Так Маша перевела для себя заковыристую фразу, которой дедушка припечатал горе-внука. Речь наверняка шла о незнакомом ей Далиборе.
В лифте соседи тепло распрощались. Дома Маша привела себя в порядок, поправила прическу и макияж – это уже стало привычкой. Между тем почти три недели миновало с судьбоносной встречи, а Дамира с квитанцией все не было. Она задумалась, не проверить ли ящик?
Размышления прервал звонок в дверь. Знакомые глаза, улыбка и сразу два конверта в руках. Маша не стушевалась:
– Може, кафу?
Это было уместно, сербы пьют ее в любое время дня и ночи. Секунду поколебавшись, Дамир улыбнулся и развел руками:
– Изви́ни… Нэ мо́гу.
Заперев за гостем дверь, Маша лишь развела руками. Улыбался, пришел сам, никто его не заставлял – и «нэ мо́гу». Чего вдруг? Она никак не могла привыкнуть к галантности сербов, их способности сразу перейти на ты… отличить флирт от простой вежливости в этой стране нереально!
Через неделю ситуация повторилась. Потом еще. Дамир звонил в дверь, отдавал квитанцию и уходил. Был неизменно весел и любезен, но не предпринимал никаких шагов к завоеванию все более прекрасной «рускини».
От переживаний аппетит