я почувствовала, что Билл на этой самой середине. Поэтому я и продолжала наседать на него, тогда как в обычной ситуации давно бы отстала. Я сказала, что «РАЗИТЕЛЬНО ИЗМЕНИЛСЯ» свидетельствует о чем-то из ряда вон выходящем. Билл ответил, что да, кое-что случилось, неподалеку от Эли, одного из немногочисленных больших городов к северу от Лас-Вегаса. Как раз после того, как они миновали указатель поворота к городку Безнадега (очаровательные там дают названия своим поселениям, так и хочется поехать туда), Сет «начал испытывать беспокойство». Билл определил его состояние именно такими словами. Ехали они по шоссе номер 50, прямому как стрела, и слева, к югу от дороги, увидели громадный вал.
Билла это творение рук человеческих заинтересовало, но не более того, а вот Сет, когда повернулся и увидел его, сразу же возбудился. Начал размахивать руками, выкрикивать что-то нечленораздельное на своем языке. Знаешь, когда он говорит, у меня возникает ощущение, что кто-то прокручивает магнитофонную ленту задом наперед.
Билл, Джун и двое старших детей постарались подыграть ему, так они поступали всегда, когда малыш впадал в такое состояние. «Да, Сет, – принялись твердить они, – конечно, Сет, потрясающе, Сет». А за этими разговорами вал уходил назад и уменьшался в размерах. Пока Сет не заговорил. Не на своем, птичьем, а на английском языке. «Остановись, папа, – сказал он. – Поедем назад, Сет хочет посмотреть на гору, Сет хочет увидеть Хосса и Маленького Джо». Хосс и Маленький Джо, на тот случай, если ты не помнишь, – главные герои «Золотого дна».
Билл сказал, что за всю свою жизнь Сет не произнес столько нормальных слов. И мое общение с ребенком подтверждает правоту Билла. Но… РАЗИТЕЛЬНО ИЗМЕНИЛСЯ? Я, конечно, ничего не хочу сказать, но слова эти – не Геттисбергское послание[23], не так ли? Я не могла понять, что Сет говорил тогда, не могу понять его и сейчас. А по открытке Билла чувствовалось, что он вне себя от счастья. В телефонном же разговоре от этого счастья не осталось и следа. Опять же в открытке Билл обещал обо всем рассказать позже. Однако когда дошло до дела, мне пришлось клещами вытягивать из него каждое слово. Мягко говоря, это странно!
Билл еще сказал, что эпизод в автомобиле напомнил ему шутку о семейной паре, которая полагала, что их ребенок немой. Но однажды ребенок, уже лет шести, заговорил за обеденным столом. «Мама, тебя не затруднит положить мне еще жаркого?» Родители, когда пришли в себя от изумления, спросили, почему он молчал раньше. «Нечего было сказать», – ответил мальчик. Билл пересказал мне этот анекдот (я слышала его раньше, примерно в те времена, когда Жанну д’Арк сожгли на костре) и вновь искусственно рассмеялся: «Ха-ха-ха». Словно этим анекдотом он закрыл тему. Только я не считала, что тема закрыта.
– Так ты спросил Сета, Билл? – продолжила я.
– О чем?
– Почему он раньше не говорил?
– Но он говорил.
– Не так, как в автомобиле. Сет так не говорил, потому ты и послал мне открытку с радостной