Но в благодарность вы скажите, у кого ещё из ваших знакомых болят ноги. А если наше лекарство поможет, сделаете нам рекламу. Хорошо?
– Давайте попробуем.
Они вошли, и я проковылял в комнату.
– Садитесь в своё кресло.
Я сел.
– У вас где основная боль?
– В коленях. В правом колене.
Парень присел, и не дотрагиваясь до колена, несколько раз провёл рядом с ним тыльной стороной руки.
Не знаю, стало ли колено болеть меньше, но я что-то почувствовал.
– Что-то ощущаете?
– Что-то ощущаю.
Парень достал пузырёк с капсулами.
– Давайте ладонь.
Я протянул руку.
Парень выщелкнул из пузырька мне на ладонь одну капсулу.
– Выпейте.
Я выпил.
Парень опять стал водить рукой рядом с коленом, а я поплыл. Почувствовал, что вот-вот потеряю сознание. Дыхание перехватило, в глазах потемнело.
– Ты уверен, что на него подействует? – услышал я голос откуда-то издалека. – Видишь, дёргается.
– Обычная агония. Начинай искать заначки.
Превозмогая навалившуюся на меня тяжесть, я взмахнул рукой и тут же почувствовал удар тока.
«Оголенный провод» – было последней моей мыслью, и я выключился.
Молния
Какие-то ощущения проникли в моё тело. Я осознал что лежу. Лежу на чём-то твёрдом. Сил открыть глаза не было. Где-то издалека я слышал какие-то звуки, но пошевелиться не мог. Я даже не мог понять дышу ли я, но сознание возвращалось. Я попытался пошевелиться и опять выключился.
Следующий раз, когда чьи-то голоса проникли в моё сознание, я продолжал лежать на чём-то твёрдом, и моё сознание было уже не таким запутанным.
Я всё вспомнил. Я жив, а значит этих двух гадов я опознаю. Придётся воспользоваться старыми связями, но я их прикончу. Отравители хреновы. Ничего, ещё покувыркаемся. Подумал я и попытался открыть глаза. На этот раз получилось. В глаза ударил яркий свет. Надомной был белый потолок и это был потолок явно не моей комнаты.
– Валентин Павлович! Он очнулся.
Надо мной склонилась симпатичная девушка лет двадцати. На её голове была белая косынка. Пошевелить головой, чтобы повернуться у меня не получалось. Тело было, как парализовано.
Лицо девушки исчезло, а вместо него, появилось лицо мужчины, неопределённого возраста в белой тюбетейке.
– Ну что, очнулся товарищ пострадавший.
Я попробовал открыть рот, но не губы не язык не слушались.
– Ничего, ничего. Уже хорошо, что живой. – Сказал мужик. Постепенно придёшь в себя. После такого мало кто вообще выживает. Повезло тебе.
И тут я этого мужика вспомнил.
Это был 1946 год. Лето. Мне было тринадцать лет. Уже три года я учился в Астрахани – в Сталинградском суворовское училище.
Когда началась гроза, мы играли в футбол. Я стоял на воротах. Потом была эта клиника и этот Валентин Павлович. Потом мне сказали, что в меня попала молния.
1946? Я что, перед смертью