двери пробивались запахи. Пахло парным молоком, свежим, только испечённым хлебом, но всё перебивал запах гречневой каши с мясом. Господи, как хорошо дома.
Отряд казаков и стрельцов под командованием Епифана только позавчера вернулся в Миасс. А вышли ведь сразу, как лёд тронулся, по половодью, в самом начале мая. На это раз шли на лодьях. Три большие новые лодьи, что сделали мориски, могли принять на борт до сорока человек каждая, но столько народу отвлекать от строительства и производства мэр Миасса Никита Михайлович Шульга не дал. Отправилось с Епифаном по весне семь десятков человек, включая самого сотника, башкира толмача Темира, торгута или калмыка Айтина – по ихнему «Звонкий», что не захотел уходить из Миасса, когда отпустил Шульга пленного тайши, и самого важного участника «экспедиции» картографа гишпанского Карлоса Хосе. На этот раз гору искать не надо было. Другое задание пришло от неведомого князя Пожарского. Нужно было исследовать и нанести на карту верховья реки Тобол и его притоков.
Лодьи перегружены были. Кто его знает, удастся ли вернуться осенью, может ведь и зимовать придётся. Правда, Никита Михайлович напутствовал экспедицию увещеваниями не геройствовать и в конце июля или начале августа назад повертать. Никаких спешных дел на том Тоболе нет. Просто нужно нанести всё на карту, да проверить слова местных, что вдоль Тобола проходит дорога, коей купцы бухарские пользуются. Неплохо было бы наладить торговлишку с Бухарой. По дороге ещё нужно зайти в Тюмень. Ну, не совсем, понятно, по дороге. Чуть дальше придётся по Тоболу проплыть и потом свернуть в Туру, но путь этот знакомый и места вполне безопасные. В Тюмени должны были расторговаться. Чугунные казаны да сковороды предложить, ткань шерстяную, стекло для окон, ну и прочего всего, что производят в Миассе. С тюменцев же просить пушнину, что ещё можно у них взять. Разве что просил князь Пожарский орех кедровый поспрашивать, но Епифан в Тюмени был и про этот орех ничего не слышал. Где-то севернее, наверное, кедры растут.
Неприятности начались в Тюмени. Если это можно назвать неприятностями. Плохо всё получилось, и чем теперь закончится неизвестно. А случилось так. Приплыли к пристани уже на закате и даже сойти на берег ещё не успели, а тут сразу прибежал дьяк и говорит, что городовой воевода Плещеев Иван Васильевич только что прибывший на смену князю Михаилу Борисовичу Долгорукому требует старшего к себе в крепость. Епифан Плещеева знал, ну как знал, не ручкался, понятно, и вино заморское с ним за одним столом не пивал. Был казак Соловый в войске воеводы Плещеева, что потерпело поражение от литовского полковника Струся под Москвой.
19 марта 1611 года небольшие отряды поляков, загнанные и запертые в Кремле и Китай-городе, боясь восстания среди населения, решились на самое крайнее средство – поджог Москвы, когда народ разбежался из объятого пламенем города, а к полякам, запертым в Кремле, спешил