.
Мне грустно, невероятно грустно, хотя место, где я нахожусь, мои родные, окружающий мир – все это прекрасно. Настолько, что большинство людей о таком могут только мечтать. А мне выть охота от камня, который лежит на душе. И кто я после этого? Ясное дело – долбанутый.
У кого-то из психологов читал, что такое чувство называется социальным одиночеством. Явление психической жизни, когда человек чувствует себя невероятно одиноким, находясь среди людей. Другой психолог, правда, сказал, что нет такого названия. А про чувство одиночества ничего не сказал. Может, и его нет?
Ох уж эти психологи. Я столько о них думал в последнее время. И сейчас, стоя на балконе, меня осеняет мысль: «Я должен пойти к психологу».
«Леша, – говорю я сам себе, – так не может продолжаться. Сначала ты говорил себе, что несчастен, потому что нет семьи. И вот у тебя чудесная жена и ребенок. Потом ты решил, что тебе не хватает денег. Поздравляю тебя, мой милый мальчик, ты их заработал достаточно, чтобы отдохнуть. Потом ты объяснял себе это хронической усталостью. И что теперь?»
А теперь ничего. У меня закончились причины, почему мне так плохо. Это ужасно, стыдно и грустно до злости, но я должен признать – мне нужна помощь.
Это было 3 года назад. Тогда я даже представить не мог, как личная терапия может изменить жизнь священника из Тюлячинского муниципального района Республики Татарстан.
Меня зовут Алексей Павлов, я священник и психолог, ведущий «Радио вера. Казань», сотрудник службы психологической помощи Казанской епархии «Утешение», ведущий психологических групп для подростков при храме прп. Серафима Саровского, старший преподаватель Казанской православной духовной семинарии. Сегодня мне исполнилось 29 лет, и я хочу поделиться своим опытом проживания боли и поиска вдохновения на пути к Богу и к самому себе.
Глава 1
Про то, как я пошел на личную терапию
Инсайт #1
Внутри меня продолжает жить маленький мальчик
Я рыдаю. Рыдаю, не останавливаясь. Психолог только успевает сочувственно кивать и пододвигать носовые платочки.
– Как он мог! Как он мог просто оставить меня? Почему он ушел из семьи, а я должен был стать сильным, должен был быть опорой! Это не–спра–вед–ли–воо, – говорю я очередной раз и захожусь рыданиями.
– Я так хочу быть маленьким мальчиком, просто маленьким мальчиком, у которого есть папа, – снова и снова повторяю я.
– Скажите, Алексей, а кто заменил Вам отца? – деликатно спрашивает эта чудесная женщина, сидящая напротив меня.
Вместо папы был дедушка. Я его очень любил. Дедушка был добрый, заботливый и не бил меня, если ему что-то не нравилось. Он вообще никого не бил. Я не помню даже, как он злился. Однажды я бежал по улице и кричал:
– Анатолий, догоняй! Догоняй, Анатолий!
Мне было жутко весело, а дедушка выглядел очень расстроенным. То ли потому, что был инвалидом на одну ногу, то ли не нравилось, что я называю его, как бабушка. Он и тогда не сказал ничего едкого и больнючего. Просто попросил:
– Называй меня дедушка.
Потом он умер. Долго болел, становился все медленнее, а под конец лежал на кровати и читал. Я как-то подошёл посмотреть, что же там написано. Подлез к нему как можно ближе, глянул на красную обложку и прочитал крупные и необычные буквы: «МОЛИТВОСЛОВ».
– Дедуль, ты чё? Молишься?!
– Да, я читаю.
– А зачем ты молишься? Что-то случилось?
Дедушка вздохнул. Я замолчал и больше об этом не спрашивал. Но с того дня мне очень захотелось помогать ему, приносить все, что он захочет, и больше никогда его не расстраивать.
Получалось неплохо. Первые дни я выпрашивал у мамы колокольчик, чтобы дедушка, как в английском фильме, звонил в него, а я приходил бы к нему и говорил: «Чаю, дедушка?» Колокольчик так и не купили. Не до того было. Тогда меня осенило: дедушка может барабанить ложкой по кружке, а я буду прибегать.
Счастливый и возбужденный от своей идеи, я принес ему кружку и ложку, дал все необходимые инструкции и приготовился ждать. Шла невыносимо долгая пятая минута дедушкиного покоя. Я забежал в комнату и спросил, чего это он не зовет меня. Дедушка спал. Я разбудил его. Будить пришлось долго, но настойчивости мне было не занимать.
– Ну и чего ты меня не зовешь?!
– Да… я не хочу…
– Чайник-то остынет!
– Нет, сынок, не хочу.
– А чего хочешь?
– Спать хочу. Иди, поиграй.
– Ну, дедуль! – заныл я.
Но дедушка уже спал. Он хотел тогда побыть один. А я один быть совсем не хотел. Слишком большой это камень для ребенка – быть одному, когда рядом есть кто–то.
Инсайт #2
О помощи можно просить
Дедушка умер внезапно. Несмотря на то, что все понимали – это болезнь, и рано или поздно дедушки не станет. Верить в это было очень сложно. Особенно в те