римские легионеры, германские варвары, лондонские денди в диковинных сюртуках и с цилиндрами на головах. За барной стойкой вели разговор два немецких солдата времен Второй мировой войны, а рядом с ними пускал пузыри в чашку с супом пьяный француз из армии Наполеона.
В помещении было дико накурено и дым плотной пеленой клубился под потолком. Гомер кивнул кому-то из своих знакомых и быстро пошел вперед, к свободному столику. Бухнувшись на стул, он с блаженством вытянул длинные ноги и поднял руку, подзывая официантку. Ей оказалась милая девушка с пышной прической в духе Мэрилин Монро и ярко-красными губами. Она улыбнулась моему спутнику и с интересом посмотрела на меня.
– Приветствую тебя, Гомер. Как обычно? Вина и козий сыр? – спросила девушка, достав из накрахмаленного передника маленький блокнотик.
– Да, Милли, – кивнул ей Гомер.
– А что будет твой друг?
– У меня, милая, ни копейки нет, – улыбнулся я. – В качестве уплаты могу часик побыть твоим сексуальным рабом.
– Он новенький, – встрял поэт, бросая на столешницу мешочек с деньгами. Милли перестала буравить меня злым взглядом и, вздохнув, взяла плату. – Ему тоже вина и сигарет, если есть. За мой счет.
– Ты не подумай, что я тебе теперь вечность благодарен буду, – прошептал я, когда официантка удалилась. – Сам решил меня угостить. Я не просил.
– Расслабься, Збышек, – благодушно протянул Гомер. – Зря ты Милли обидел. Она попала сюда за торговлю телом во времена Крестовых походов. Умерла под стенами Иерусалима от венерической болезни.
– Хуево, – честно ответил я. – Ладно, как придет, я извинюсь. Слушай, а как тут время отсчитывается?
– Время здесь плывет неспешно и тягуче. А к чему вопрос?
– Да меня Герцог Элигос забрать обещал через пару местных дней. Вот и думаю, когда сие случится.
– Увы, не могу тебе сказать, Збышек. Демоны сами решают, когда им и что делать. О, а вот и наша выпивка.
Милли вернулась и поставила на стол два кувшина с вином и глиняную тарелку с козьим сыром. Гомер тут же начал чавкать и давиться едой так, что слюни запачкали его серую тунику.
– Прости, Милли. Я не хотел тебя обидеть, – робко улыбнулся я девушке. Та вздохнула и улыбнулась в ответ.
– Ничего. Все новенькие так себя ведут. Вот твои сигареты, – она кинула мне пачку, на которой застыла дьявольская морда и надпись: «Курение не вредит. Вы уже умерли».
– Спасибо, – кивнул я и, не удержавшись, влепил Гомеру подзатыльник. – Старый ты долбоеб. Хватит жрать так, что у нормального человека вся еда через рот обратно полезет. Никто твой сыр не забирает.
– Гомер, – внезапно раздался над моим ухом старый дребезжащий голос. Я повернулся на звук и увидел старика в такой же мантии, как у поэта. Только она была в больших жирных пятнах. У незнакомца отсутствовали зубы, благодаря чему его лицо было похоже на страшную маску из театра кошмаров, куда я как-то водил Зайку в надежде потискать, когда девушка прижмется ко мне от страха. Гомер