работу он более выполнять не мог.
Но все его попытки найти работу если не инженера, то хотя бы более квалифицированную чем та, которую он выполнял на заводе ни к чему не привели.
Пока шли одна за другой медицинские комиссии, приходилось жить на зарплату Ирины и помощь родителей, поскольку зарплаты которую платили кассиршам для жизни в центре страны явно не хватало.
В этой суете посреди непривычной и чужой жизни Яков чувствовал себя совершенно беспомощным из-за невозможности помочь детям.
По старой советской привычке,
он искал того, или тех кто отвечает или заведует, в данном случае за их адоптацию, то что здесь называлось абсорбцией.
И такой человек здесь был.
В муниципалитете города в котором он поселился со своей семьей, ответственным за абсорбцию был некий Мордехай- старик с крючковатым носом и белесыми глазами.
Узнав фамилию Мордехая, Яков направился к нему и сказал, что у его отца была когда то точно такая же фамилия.
Старик внимательно посмотрел на Якова.
«А откуда родом был ваш отец?» – недоверчиво покосившись спросил Мордехай.
Мало помалу, выяснилось, что они хоть и не родные, но братья друг другу.
Но узнав о своем родстве, Яков не почувствовал тепла во взгляде Мордехая и сам не испытал родственных чувств по отношению к внезапно объявившемуся брату.
В самом главном Яков не решался признаться даже самому себе. Это было глубокое презрение к таким как Мордехай – малограмотным, амбициозным выскочкам из черты оседлости.
Яков давно уже чувствовал почти неприкрытую ненависть по отношению к себе и таким как он со стороны Мордехая и ему подобных. Тогда, он мог лишь догадываться о причинах этой ненависти.
«Садись!», вдруг переходя на ты, покровительственно обратился к Якову стоявшему уже четверть часа Мордехай.
Он стал распрашивать Якова о нем самом и его жизни, а потом долго говорил о самом себе.
Мордехай с гордостью рассказывал о том, что всю жизнь он всем помогал и сейчас тоже помогает.
У него были специальные часы приема в личном кабинете, в котором он собирал по 10—15 человек.
Он обращался к одному из пришедших, потом вдруг оборвав говорившего, обращался к другому и не дослушав, к третьему.
В результате говорили все одновременно, а Мордехай возвуышаясь над говорящими давал какие то указания то своей секретарше, то пришедшим.
Сегодня Мордехай был один.
У него редко теперь кто бывал.
Яков никак не мог понять, почему ученые, врачи и учителя не могут работать в Израиле нигде кроме уборки мусора или чернорабочими на стройке,
чем и вызвал досаду Мордки.
«Израиль это тебе не Россия» важно произнес Мордка. «Это я уже слышал» и не раз грустно про себя заметил Яков, но не подал виду и слушал. «вы же не знаете языка и потом, образование у вас не такое как здесь» с нажимом сказал Мордехай,