фразы. – Больше никогда. Мы очистились и станем праведниками. Все радикалы уничтожены вчера. Мы меняем тактику. Больше никаких запугиваний населения. Мы будем выжидать, когда Балябин вернётся, и преподнесём ему этот мир на блюдце. Не мир, всю империю. Алистер же хотел иначе, он собирался утопить всё в крови, прямо сейчас. Для него это непосильная задача, но он не собирался останавливаться и идти на компромиссы. И за это умер.
– Это ты его сдал.
– Господь подсказал мне, как и когда это сделать. Как спланировать операцию, кого туда включить, как сделать так, чтобы остатки Адвента слушались меня, а не устроили войну между собой.
– Твоё время истекло, – Беда вскинул пистолет. – Расскажи мне о сыне. Или я буду отстреливать от тебя по кусочку. Что с ним случилось?
– Господь сказал, что ты придёшь, – сказал Хавьер, смотря на ногу с удивлением. Кажется, туда возвращается чувствительность, а с ней и боль. – Он велел мне поведать тебе правду, а потом помочь тебе найти ответы…
– Что за чушь?
– Господь сказал, что ты хочешь получить ответы, но не знаешь, как задать вопросы. Ты слеп и глух, Виктор. Но ты прозреешь. Вон там, на столе. Два фото. На бумаге, – Деметрес ухмыльнулся. Он уже сильно побледнел от потери крови. – Посмотри, только по очереди.
Беда, не опуская оружие, взял первый снимок. Даже несмотря на блок в голове, стало тяжело. На цветном фото Ник, лежащий в луже крови. Когда-то светлая курточка окрасилась в красный, в опухшей синей руке парень сжимал пистолет, старинный хлам, украшенный резьбой. Пороховой, с режимом автоматического огня. Но кисть уже сломана…
– Второй снимок, – Хавьер хрипел, но умирать пока не собирался.
На другом снимке татуированный здоровяк с пирсингом на лице, покойник. Он держал такой же пистолет, незначительно отличающийся цветом.
– Ты знаешь, кто на втором снимке, Беда?
– Мне плевать.
– Это важно, Виктор. Ты видел его портреты повсюду. Его называли Врагом императора.
– Алистер Найграден?
– Именно, уже ближе. А как его прозвище?
– Два Пистолета, – пробормотал Беда. – Вот же дерьмо.
Один пистолет остался у хозяина, а второй подкинули Нику, чтобы выставить соучастником. А когда он не мог взять оружие, умирая от чудовищной боли, они сломали ему кости руки, причинив ещё больше страданий. Беда бросил снимки на пол, в лужу крови.
– Вижу, что понял, – Хавьер дёрнул губами. – Парень не один из нас, дигерины прикончили постороннего, но не хотели нести ответственности. У них свои тёрки с Императорской Гвардией и Банком. Один промах, и они уже в опале у императора. Так что вчерашний промах они загладили жизнью и репутацией твоего сына. Он враг государства. Так и бывает, Виктор. Жизнь – несправедливое говно.
– Ты знаешь, кто его убил?
Хавьер расхохотался.
– У дигеринов нет имени, – сказал он и судорожно выдохнул. Чем бы Деметрес ни накачался, действие наркотика проходит, и скоро террористу будет очень больно, если не