прошивают броню твари, легко выдерживающую попадание пистолетной пули с убойной дистанции?
Увы, озвучить свой вопрос я не успел, потому как тихая полянка после смерти лотерейщика превратилась в бурлящий котёл.
Разбуженные резким движением неудачливого сородича остальные члены стаи повскакивали со своих мест. Злобно заурчав, все твари хаотично стали метаться по поляне и бросаться на окружающую стену ельника в поисках невидимого обидчика.
Прежде чем я, поймав одну из тварей в окуляр прицела, надавил на спуск и упокоил первого бегуна, Шило успел выпустить по мечущимся тварям ещё три стрелы. Все они с филигранной точностью пробивали броню в области сердца и наповал косили бегунов и лотерейщиков.
Конечно, твари нас в конце концов учуяли, но к тому времени мы успели завалить две трети стаи, причём отстреливали в первую очередь самых матёрых и опасных в ближнем бою. И с атаковавшим наше укрытие десятком бегунов легко справились врукопашную.
Подводя итог короткому сражению, я вынужден был констатировать, что Шило обставил меня в нём по всем статьям. Мало того что стрелами он завалил четырнадцать тварей, в то время как я только шестерых, так ещё и в рукопашной, удивительно слаженно работая двумя мощными тесаками, он выпотрошил шестерых бегунов, оставив моей Шпоре всего лишь четверых.
Отчего-то на этот раз запаздывало и всё не загоралось перед глазами победное системное уведомление, будто начатая нами схватка с тварями оставалась незаконченной. Какое-то время мы настороженно прислушивались к окружающей тишине, готовые дать отпор затаившемуся в кустах врагу. Но прошло пять секунд, десять… Первым испытание тишиной не выдержал напарник. Через полминуты Шило убрал в ножны один из тесаков, а с помощью второго взялся потрошить убитых тварей.
Сменив Шпору на лопату, я следом за Шило занялся потрошением споровиков приконченных мною тварюшек. С двух лотерейщиков и восьми бегунов в итоге удалось собрать две жёлтых и одну белую горошины и девятнадцать споранов.
Шилу со своими жертвами пришлось возиться гораздо дольше. Мало того что их было больше, так ему ещё и приходилось тратить время на вырывание из тел мёртвых тварей застрявших стрел – не все, конечно, удавалось спасти, добрая треть при извлечении безнадёжно ломалась. Но всё равно пользоваться ими в лесу оказывалось куда как выгоднее, чем моей винтовкой. Убойность та же, а скорострельность и экономия боеприпасов куда выше.
Освободившись раньше напарника и ожидая, пока он управится со своими жертвами, я решил употребить одну из добытых горошин. Разумеется, белую.
Достал из бокового кармана рюкзака четвертушку уксуса, нацедил в заранее припасённую на такой случай обмотанную бинтом столовую ложку, бросил туда белую горошину и, дождавшись окончания бурной реакции, снял бинт с ядовитым осадком и, как горькое лекарство, проглотил оставшийся раствор.
Перед глазами загорелись строки уведомления:
Внимание! Вы употребили белую горошину.
Характеристики: