удрать!) или немножко повоевать? Разумеется, пятнадцать всадников – это сила, но… Большинство дружинников – крестьянские парни, взявшие в руки копья не более, чем лет пять назад. Для нас с Гневко они серьезной опасности не представляли. Воевать умеют только с такими же, как сами.
Были тут и более серьезные люди. Один, лет тридцати пяти, судя по гордым повадкам и хорошим доспехам – сам барон, и с ним троица: один – постарше меня, в короткой кирасе, возможно, капитан, да двое парней в рубахах из толстой кожи.
– Ты кто такой? – взревел барон. – По какому праву избил моих людей?
– Артакс, наемник. Людей твоих я не бил, а поучил хорошим манерам, – почтительно ответил я на оба вопроса.
– Своих людей могу наказывать только я! – веско изрек барон. – А не всякая шваль, что бродит по дорогам. Понял?
– Понял, – покладисто ответил я, решив, что придется драться.
– Ну, а раз понял – останешься жив. Отделаешься поркой и штрафом.
– И что ты с меня собираешься взять? – поинтересовался я. – С дорожной-то швали?
– Конь у тебя неплох… – задумчиво сказал барон, оглядывая Гневко цепким взглядом. – Слишком хорош для «пса войны».
– Тут вы, господин барон, абсолютно правы! – весело согласился я. – Но он мне самому нужен!
Капитан, потрогав шрам на щеке и, видимо вспоминая что-то такое, личное, зашептал:
– Господин барон… Этот наемник опасен…
– Ты что, Виктор? – кипя от гнева, спросил барон. – Боишься какого-то вшивого наемника? Подумаешь, псина…
– Господин барон, – почтительно, но твердо проговорил капитан. – Это не простой пес. Он нам половину дружины положит. А эти дураки сами стали задираться.
Я посмотрел на капитана чуть внимательней. А он непрост… И барон был далеко не дурак – понимал, что если один наемник не боится целой дружины, то это что-то да значит. Еще чуть-чуть, и мы бы мирно разъехались, но все испортил молокосос, не понимавший, почему пятнадцать не должны связываться с одним?!
– Да как ты с Его Светлостью разговариваешь, быдло? – яростно заорал юнец, нацеливая копье…
Парень пробил бы меня насквозь, если бы попал… А я лишь чуть-чуть отодвинулся и удар, пришедшийся в пустоту, вырвал дружинника из седла, уготовив ему встречу со стеной конюшни.
На меня ринулись еще двое. Отобрав у одного копье и, действуя им как боевым шестом, выбил обоих из седла…
– Назад! Все назад! – заорал капитан, бросаясь между мною и дружинниками.
– Вроде бы никого не убил, – буднично заметил я.
Боя не получилось. Барон посмотрел, как его люди (судя по виду – не самые неумелые!) приходят в себя, отвернулся, делая вид, что меня вообще не существует.
Оторвавшись, я услышал, как взводится тетива арбалета, и мы с Гневко едва успели отскочить в сторону…
Виктор добросовестно пытался построить отряд. И не его вина, что не успел: я начал бросать ножи, и капитан упал первым. Оба сержанта получили легкие ранения –