страх – не лучше обожания.
Новый герб Кунлео сверкал на далеком куполе потолка: два пересекающихся солнца, символизирующие совместное правление двух Лучезарных и окруженные узором из сцепленных рук. Зал был уставлен длинными столами, золотыми в свете праздничных ламп. Ай Лин, Кира и Дайо заняли свои места во главе столов, усевшись на бархатные вышитые подушки.
Я осталась стоять.
«Пора», – велела Ай Лин через Луч.
Я взмахнула руками по направлению к высоким окнам, как мы репетировали. Гости ахнули: сотни лавандовых огоньков влетели в зал, скопившись под потолком.
Спрайты никогда не покидали землю, на которой родились, – если только их не ловили в лампы на продажу. Так что все были совершенно потрясены, когда три недели назад за окном моей спальни в Ан-Илайобе внезапно образовалось облако суонских тутсу.
Я рассказала правду, наивно надеясь всех успокоить: что мой отец – алагбато Мелу, дух-хранитель Суоны. Освободившись от его проклятия, я, похоже, начала привлекать спрайтов своим запахом за тысячи лиг. Это объявление привело в восторг аритских простолюдинов и серьезно напугало придворных: лишь немногие находились где-то посередине между этими крайностями.
Для всего Аритсара я теперь была или богом, или демоном.
Спрайты под куполом сформировали сверкающие созвездия, имитируя ночное небо Олуона. Меня переполнило облегчение. Духи-тутсу ужасно не любили находиться в помещении, и у меня ушло много дней практики, чтобы они влетали в зал по моему зову.
Толпа зааплодировала: одни с восхищением, другие – с опаской. Многие увидели в этом демонстрацию силы, которая при всей своей красоте легко могла быть угрозой. Там, где одни видели звездное покрывало, другие видели маленькую армию у себя над головой.
Я вспомнила слова Ай Лин: страх – это инструмент. Так что я лишь улыбнулась, стараясь выглядеть отстраненной и спокойной. Пусть боятся.
Пир начался, когда я подняла миску с орехами кола над головой, произнесла традиционное приветствие и передала миску дальше – древний жест гостеприимства. Королева Хэ Сунь из Сонгланда, наследная принцесса Минь Цзя и одиннадцать вассальных правителей Аритсара в молчании сидели за моим столом. Нервозность мешала сосредоточиться: лица за столом смазывались в одно большое пятно. Самый старый монарх годился мне в дедушки, а самому молодому, к моему удивлению, было на вид не больше тринадцати. Каждый правитель коснулся миски и кивнул, выражая свое согласие.
Мы с Дайо не прикасались к блюдам с жареной козлятиной, пряным рисом, жареными грушами и бананами. Не касались мы и кубков с пальмовым вином и травяной водой. Перед торжеством мы приняли особые настойки, чтобы подавить аппетит, поскольку считалось, что если Лучезарный ест и пьет на публике или покидает помещение, чтобы облегчиться, то это – демонстрация слабости. Каждая традиция при дворе служила укреплению древней выдумки: что Лучезарные – это почти боги, избранные лично Сказителем для правления Аритсаром.
Мне даже не требовалась настойка – от волнения у меня пропал