тот не обращается к нему.
Как странно ощущать себя выше других людей или, по крайней мере, знать, что они сами воспринимают тебя представительницей высшей расы, а ведь совсем недавно я бежала из родного города, чтобы не попасться в руки магов… тех, кого всегда считала защитниками, наставниками и примером для подражания. Забавная сложилась ситуация. Когда-то все человечество находилось в рабстве у арэйнов. После войны за свободу три вида арэйнов стали вынуждены подчиняться эвисам – носителям стихий. Но и часть людей даже сейчас по-прежнему остается в рабстве. Обе расы хороши, мы стоим друг друга.
– И для чего обычно арэйны используют труд рабов? – поинтересовалась я, вместе с Ксаем входя в здание таверны. Здесь оказалось довольно чисто, хоть и тесновато. Всего пять столиков в зале, стены из темного дерева, добротная, на совесть сколоченная, но без изысков мебель. А у меня в голове крутился вопрос, кто же строил таверну – люди или арэйны. Не знаю почему – вопрос-то совершенно пустяковый.
– Кто для чего, – пожал плечами Ксай, усаживаясь за дальний от входа столик, расположенный рядом с окном, но не напротив, а немного сбоку. Так, что при желании можно было выглянуть на улицу, зато снаружи нас не видно. Паранойя у него, что ли? Хотя, подозреваю, без паранойи в этом мире выживают немногие. – Чаще всего, как и прочие крестьяне, трудятся на земле, занимаются сельским хозяйством. Некоторых рабов делают слугами в хозяйских домах. Иногда допускают к добыче не слишком ценных полезных ископаемых.
К нам подошел разносчик еды, принял заказ. Дождавшись, когда арэйн удалится, я все же спросила – ну, не отпускала меня эта мысль:
– А как насчет… хм… молодых девушек, которых берут в услужение мужчины-арэйны? Их не… э-э… не принуждают к близости? – Щеки залил предательский румянец. Уж очень неудобно было спрашивать о подобном у Ксая, но слова арэйна о том, что девушка не смогла обслужить важных господ, никак не давали покоя.
– Ты действительно хочешь это знать? – приподняв бровь, уточнил Ксай. Его, в отличие от меня, вопрос не смутил, но явно было здесь что-то, что могло мне не понравиться. Причем, подозреваю, совсем не то, о чем подумала я.
– Хочу.
– Нет, хозяева своих рабынь не насилуют, потому что людей не воспринимают ни как равных, ни как игрушки для утех. Это низшие существа, почти животные. А с животными… сама понимаешь, приятного мало.
Теперь щеки пылали, и горячий огонь стекал по коже вниз, к шее. Вот так вот. Почти животные, которых можно заставлять работать, на которых можно кричать, которых можно бить, однако считать себе подобными, пусть и слугами, пусть рабами, но подобными – нет!
– Правда, в любом обществе бывают извращенцы, – задумчиво добавил Ксай.
Я не одобряла насилие. Я ненавидела и презирала, если мужчина пользовался женской слабостью, принуждая к близости силой. Причина, по которой местные женщины были защищены от насилия, вызывала не меньше отвращения, однако слова Ксая меня потрясли. Насилие над человеческой женщиной – извращение. И вовсе не потому, что мужчина,