решил пойти длинным путем, наскоро выдуманным. Туман застилал город. Внезапно пошел снег, крупными хлопьями он закрывал прохожим глаза. Под навесами магазинов укрылись лебеди, ненавистные твари, прижимая к себе своих детишек. Собаки мчались к метро и переходам сквозь снежную пустошь. На другой стороне дороги, у входа в торговый центр, собралась толпа зверей. Жирафьи головы смотрели на верхние этажи, львиные гривы холодели. Только пингвины радовались непогоде, скользя кругами вокруг простудившихся тигров.
Григорий спросил ленивца на автобусной остановке, отчего они толпятся.
– Говорят, заминировали ТЦ, – тянул гласные ленивец.
– Опять?
– Опять.
Звери оборачивались, когда Григорий проходил мимо них. Хотели посмотреть на человека. Знали бы они, что существуют и другие, такие же несчастные и удрученные создания.
В чем надобность рук, если некого ими обнять? Или ног, когда некуда идти.
Григорий не желал им добра. Никому. Случись конец света прямо тогда, во время февральского снегопада, в любом из возможных видов – а их сегодня масса, он не расстроился бы.
Нет смысла горевать, нет смысла радоваться.
Хотя он пытался, это правда, найти смысл в других. Сначала в лисичке, когда они только познакомились. Произошло это настолько случайно, что Григорий успел забыть, когда и при каких обстоятельствах. Так вышло. Что-то необъяснимое тянуло их друг к другу. Наверное, это единственный случай в истории, который можно и нужно объяснить происками судьбы.
Помнил он одно – совместное счастье. Давным-давно он обещал ей отпуск, на курорт лазурного берега или южные хребты. Он обещал ей штамп в паспорте, что у них будут дети, но потом. Обещал щедро, будто ему все подконтрольно. Было хорошо, и, быть может, воцарился бы рай на земле чуточку раньше, по одному его слову.
Бывали и слезы. Не всегда радостные. Когда Григорий признался лисичке в любви, так и сказал, вслух, со всей серьезностью, она долго рыдала и сопротивлялась попыткам успокоить ее. Примечательно, что он никогда не слышал от нее чего-то подобного, кроме «я тоже».
Складывалось ощущение, что лисичка любила страдать.
Как и многие личностные пороки, этот привнес ей отец. Григорий познакомился с семьей лисички, когда их отношения только начали развиваться. Мать – лиса, госслужащая в министерстве финансов, отец – козел и мразь. Для гостя накрыли стол, в центре – общипанная тушеная курица с овощами. Салат из груш и яблок, гарнир, хлеб и сухари. Кофе и чай на выбор. С легкостью в нежное мясо вонзались вилки и клыки.
Родители не гордились своей дочерью. Скорее всего и не любили. Воспринимали ее как чужую ошибку, с которой им приходится мириться. В ней не было задатков лидера, харизмы, какого-то таланта, кроме как искусно покрывать себя – и тайком окружающих – бранью. Выглядела она, как они говорили, ниже среднего. Пророчили лисичке в лучшем случае работу санитаркой в сумасшедшем доме.
Отец, подняв градус, убеждал Григория срочно расстаться