толком не знал, но ведал, что Умар воистину сказочно хитер, умеет найти выход в любой ситуации и дорогу к сердцу любого.
Одним словом, Умар был законченным пройдохой и потому более многих иных подходил на роль будущего визиря.
– Ох, Умар, но как же мы могли заплутать на дороге, которая изъезжена, исхожена и описана путешественниками тысячи раз?
Умар только пожимал плечами. И в самом деле, дорога была более чем исхожена и стократно описана. Стены Дели должны были еще третьего дня появиться на горизонте, однако вокруг расстилались рыжие, пропыленные долины, перемежаемые темными кущами манговых деревьев вокруг храмов, да виднелись изредка крошечные глиняные кубики деревенских домов.
Первая загадка не замедлила появиться. И разгадывать ее можно было бы бесконечно долго, однако деньги, это великое изобретение финикийцев, и здесь оказались более чем кстати: уже к вечеру Умар беседовал с очень худым, словно высохшим, печальным проводником в непременных белых дхоти. Он назвался хадимом-хранителем, однако имени своего открывать не стал.
– Тот, кто становится хранителем, теряет имя, теряет семью, теряет все. Отныне у него есть одна цель: охранять Врата от любопытных, которые могут нанести вред хрупкому Равновесию.
– Какие Врата, уважаемый? Равновесие чего?
Хадим покачал головой в чалме, некогда белой, а сейчас серо-рыжей, и ответил:
– Врата вы увидите завтра на рассвете. А о Равновесии знать странникам незачем, достаточно и того, что они услышат о нем.
– Подобные речи могут стоить тебе жизни, глупец!
Хадим пожал плечами.
– Все люди смертны. Но вы же не захотите найти свою кончину здесь, посреди высохшей равнины, верно? Если я не проведу вас через Врата, вы не достигнете цели своего странствия, а если закрою первый придел Врат, вы не сможете вернуться домой… Так что выбирайте, что для вас важнее, наказать наглеца или продолжить странствие.
– Прости моего слугу, уважаемый. – Гарун поклонился так низко, как только мог. – Он устал в дороге и мечтает продолжить путь. А потому не всегда может сдерживать свои чувства.
– Я не обижен, повелитель. А слуга твой… Что ж, он просто усталый слуга, сколь бы мудрым ни считал себя сам. Его служба впереди. И его возвышение, и его падение. Сейчас он лишь глупый толстый мальчишка. А потому гневаться на него может лишь такой же мальчишка. Я же стар и видел многое в этом мире и по эту сторону Врат, и по ту. Таких, как он, много. Таких же, как ты, совсем мало. Твоя судьба лежит через множество Врат, и мои лишь первые.
Гарун не без страха взглянул в глаза хадима, непроницаемо темные, страшные.
– Ты видишь мою судьбу? Можешь раскрыть, что ждет меня в будущем?
– Вижу, повелитель. Но раскрыть не могу, ибо это лишь образы. Раскрытие тайны грядущего навсегда меняет это самое грядущее. А потому удовлетворись лишь знанием того, что множество Врат есть множество лет. Тебе уготована великая