до дома далековато, меня не напрягают и пешие прогулки. Я люблю ночь. Это мое время. Так же, как день – время Марии. Близнецы, мы во многом зеркальное отражение друг друга. Она любит утро, я – закатные сумерки. Хотя звездное небо мы любим поровну.
Ночь я люблю еще и за то, что в это время город словно пустеет. Ни машин, ни людей. Ни мельтешни прохожих, в которой глаз полицейского привычно высматривает нештатные ситуации (очень утомляет, по правде говоря, но профессиональные привычки не так-то просто «отключить»), ни автомобильных пробок. Тишина и покой. Сигналы спецтранспорта, пугающие многих, меня, напротив, успокаивают.
Я надеваю наушники, слегка сдвинув их так, чтобы слышать (тоже профессиональная привычка) звуки извне, нахожу в коммуникаторе подходящую музыку и отправляюсь в путешествие.
Но сегодня я что-то устала, так что путешествие заканчивается на автобусной остановке. В ненастье она ужасна: плоская стеклянная крыша почти не защищает ни от дождя, ни от снега, а полторы стены (кто придумал такую конструкцию?) не столько заслоняют от ветра, сколько создают дополнительные вихри. Но сегодня мне везет: дождь давно закончился, а ветер совсем слабый, так что я коротаю время (до последнего автобуса еще минут двадцать) в компании «Голуаз» и «Раммштайна»:
Я один в ночи холодной,
Смолкли птиц последних трели.
Днем, когда все веселились,
Я кричал в пустое небо:
Первая звезда, взойди,
Лучик света подари
Той, которая в ночи
Так нуждается в любви…[1]
Очень вдохновляет. Так, что я почти жалею, когда подкатывает новенький MAN. Почти пустой, только на заднем сиденье спит пожилой мужчина в дорогом макинтоше. На всякий случай – на бомжа спящий ну совсем не похож – присматриваюсь и прислушиваюсь. Дядька дышит шумно, окружая себя явственным облаком алкогольного выхлопа. Ну и славно. Не хотелось бы полночи возиться, оформляя незапланированный труп. Чтобы еще и шеф отругал – мол, ты, Рита, даже в свободное время норовишь работу найти.
Оставив перебравшего гражданина почивать, устраиваюсь спереди. Сквозь дверь водительской кабины мне виден кусочек хмурого небритого шоферского профиля. Но я предпочитаю заоконный пейзаж. Ехать долго: автобус изрядно петляет, так что дорога занимает почти столько же времени, сколько пешая прогулка. Автобус, проскочив многоэтажки, пробирается между разнообразными по стилю и достатку владельцев особнячками. Обычно я развлекаюсь, придумывая каждому домику хозяев – чем они живут, над чем смеются, что едят на завтрак и как зовут их собаку. Или кошку. Или попугая. Но сейчас мысли упорно возвращаются к работе. Среди стопки дел, присланных шефом для «просмотреть, проконтролировать и доложить», минимум два гарантированных «глухаря». А это значит, что мне гарантирован втык. И злиться на это бессмысленно, таковы правила игры. Но я злюсь. Злюсь до того самого момента, когда за туманным автобусным