пятидесятых годов помещение с круглыми столиками, покрытыми бордовыми скатертями, у Германа возникло ощущения дежа-вю. Вроде где-то он уже видел такое кафе, сидел за одним из круглых столиков, пил кофе и разговаривал с красивой женщиной.
Пока они усаживались за крайний столик у окна, память выдала правильный ответ. В точности такое же кафе он описал в своем четвертом романе. Однако, какое неожиданное совпадение.
Вскоре они сделали заказ: кофе, круасаны, сырные булочки и апельсиновый сок.
Чуть погодя Герман поинтересовался семейным положением Эммы.
Прежде чем ответить, она долго молчала, затем развязно и небрежно ответила вопросом на вопрос:
– А разве это важно?
– Для меня да, – он скомкал в руках салфетку, потянувшись за круасаном.
– Мы же не дети, правда? – осторожно, но в тоже время твердо спросила Эмма. – У каждого из нас своя жизнь, свои проблемы, своё прошлое и настоящее.
– По-моему, ты уходишь от ответа.
– Да нет, – она махнула рукой и быстро провела указательным пальцем по ободку фарфоровой чашки. – Только зачем ты интересуешься моим семейным статусом, что это изменит?
– Хочу узнать тебя получше, – полушутя полусерьезно сказал Герман.
– Мне казалось, прошлой ночью я открыла тебе все свои тайны.
– Это были не те тайны, – улыбнулся он краешком губ. – Расскажи о себе.
– Родилась, живу и когда-нибудь умру. Это вкратце.
– Мрачноватая биография.
– Ты считаешь, – засмеялась Эмма. – Знаешь, я не люблю рассказывать о себе, наверное, не умею, из меня плохая рассказчица.
– Обещаю, буду стоически держаться, если ты начнешь заикаться, путать имена и даты.
– Ладно, я готова отчитаться, – она равнодушно пожала плечами, посмотрев на него ироничным взглядом. – Значит, воспитывал меня отец, мать свою я не помню, она сбежала от нас вскоре после моего рождения. Жили мы в деревне, откуда я сбежала при первой же возможности.
– Сбежала куда?
– К людям, – засмеялась Эмма. – В город поехала. Жила в коммуналке у троюродной тётки отца.
– А что было потом? – допытывался он.
– Потом мне исполнилось восемнадцать, и я вышла замуж.
– И кем он был?
– Богатым! – последовал резкий ответ. – Он был богатым и этим всё сказано. Я его не любила, его невозможно было любить, он… Как бы тебе сказать, – Эмма стала заламывать себе пальцы. – Он был намного старше меня. Ему перевалило за шестьдесят. Хочешь жить, умей вертеться. Я тогда очень хотела жить в городе, красиво жить, ни в чём себе не отказывая. Разумеется, и вертеться приходилось, будь здоров.
– И долго вы прожили вместе?
– Мы до сих пор женаты. Сейчас он старик, но продолжает уверять, что любит меня. В принципе всё. Теперь ты удовлетворил своё писательское любопытство?
– Не совсем, ты не сказала…
– Может, на сегодня хватит разговоров, и ты вспомнишь, что тебя