вторая
Непогода
Он приехал в усадьбу во время грозы: по небу петляли молнии, клубились тучи, отовсюду шел густой дым, не прекращался грохот.
Гроза упорно возвращала Германа в ненавистное прошлое, от которого он пытался убежать на протяжении трех долгих десятилетий. Герман ненавидел грозу!
Он не раз пытался представить человека находящегося в состоянии аффекта. Два раза ему приходилось описывать в книге поведение людей пребывающих в состоянии аффекта, но то было описание вслепую. Он проштудировал специальную литературу, узнал, чем может быть вызвано это состояние, узнал о причинах, последствиях, но остались тайной те чувства, ощущения, те внутренние переживания и треволнения человека, в мозгу которого взорвалась эмоциональная бомба.
Чтобы понять, надо испытать самому.
Во время гроз, Герман ловил себя на мысли, что его состояние вполне может оказаться тем самым состоянием аффекта. Во всяком случае, было много общих черт, симптомов: эмоциональные вспышки происходили внезапно, длились недолго, сопровождались изменением сознания и частичным нарушением контроля за собственными действиями.
А кто-то утверждал, что гроза приносит духовное очищение.
Абсурд! Нет, он не верит.
…В приготовленном для него номере Герман осмотрелся. Уютная гостиная пришлась ему по душе: выдержана в стиле модерн с преобладанием кремовых оттенков, со вкусом меблирована, с двумя высокими окнами и ворсистым ковром.
В спальне главенствовала широкая кровать с большими декоративными подушками, закрывающими вогнутую кроватную спинку, две прикроватные тумбочки, туалетный столик с зеркалом, кресло и угловой шкаф для одежды.
К обеду дождь прекратился. Герман распахнул окно, пахло мокрой землёй, травой и гарью. Так пахнет, когда горят провода и бензин. Едкий запах начал заполнять гостиную, в горле запершило, Герман отстранился от окна, и сев на край дивана, попытался сосредоточиться. Правая ладонь машинально потянулась к шее. Запах гари настойчиво проникал в комнату, надо бы закрыть окно, думал он, но продолжал безвольно сидеть и отрешенно смотреть на свои взмокшие ладони.
Герман поспешил выйти из номера. На первом этаже, в холле, сидела девочка лет десяти. Она была похожа на большую ожившую куклу; Герман машинально потянулся в карман за блокнотом и ручкой. Достал блокнот, снял с ручки колпачок, собрался сделать запись, но передумал. Возможно, с толку сбила поза девочки. Или её взгляд: взрослый, осознанный, устремленный куда-то вдаль. Она смотрела в противоположную стену, а создавалось впечатление, смотрит сквозь неё.
Девочка сидела неестественно, сложив руки на груди, крест-накрест, ладонями обхватив тоненькие плечики. Обычно так сидят, когда в помещении слишком холодно.
Она его заметила, посмотрела прямо в глаза и улыбнулась; улыбка ей шла, взгляд сделался наивным, непосредственным, таким, каким и должен быть у детей.
Кроме девочки в холле не было ни души. Очередная загадка, успел подумать Герман, прежде чем приблизился к креслу.
– Привет, – весело сказал он, опустившись в свободнее кресло.
– Привет, – бойко отозвалась девочка. –