и всего такого прочего. Несколько лет назад я расчистил там немного места и использую его как своего рода тренировочную площадку, когда пробую что-то новое. Никто никогда не беспокоил меня там. Это место абсолютно секретно.
Кассия покачала головой. Только членам Общества, известным как преемники, разрешалось входить внутрь, если только не было специального разрешения президента Общества.
– Но я не преемник.
– Пока.
– Но все же мне нельзя там находиться.
– Я могу незаметно провести тебя, – сказал он, и его кривая ухмылка стала шире. В этой улыбке чувствовался проблеск озорства, которого Кассия никогда раньше не замечала. Джаспер всегда сохранял совершенное благоразумие на их уроках, но, возможно, это было только потому, что он серьезно подходил к своей работе.
– Я думаю, тебе было бы полезно оставаться наедине с собой во время практик и чтобы рядом не ошивался настырный наставник, пытающийся не пялиться на тебя.
Кассия улыбнулась.
– Ты не настырный, Джаспер.
Она никак не прокомментировала слова о том, что он на нее пялится. Она беспокоилась, что он имел в виду именно то, что прозвучало.
Кассия была влюблена в Джаспера. Ей нравилось проводить с ним время на уроках, но она всегда подозревала, что когда он откликнулся на объявление ее матери о поиске репетитора, то руководствовался чем-то еще. Хотел ли он видеть ее чаще из-за того, что испытывал те же чувства к ней, что она к нему? Или все это было попыткой – второй попыткой – втереться в доверие к самой могущественной семье их фракции?
Она хотела, чтобы Джаспер был ее другом. Слишком многие из ее сверстников улыбались ей в лицо, а затем, когда думали, что она не смотрит, бросали косые взгляды.
Но Джаспер всегда оставался от них в стороне. Он проводил в Обществе столько времени, сколько должен был, но не более того. Он был прилежен и несколько одинок; о нем хорошо отзывались – когда о нем вообще говорили. Короче говоря, она никогда не заподозрила бы его в сплетнях, и это было для нее крайне важно. Кассия стала предметом такого количества сплетен, что опасалась, как бы не привыкнуть к этому.
Неужели она воображала, что то, как он смотрел на нее, грозило разрушить их дружбу? Если бы она дала ему достаточно уверенности, чтобы он мог сделать то, после чего не будет дороги назад, смогли бы они и дальше быть друзьями? Он назвал тот чулан секретным местом, его секретом, которым он поделился с ней. Это было что-то слишком… личное.
И все же очарование места, где можно практиковаться, не опасаясь, что за ней наблюдает мать, было слишком сильным, чтобы отказаться. Она улыбнулась в ответ.
– Звучит чудесно.
Глава 3
Если Олливан и спешил по дороге обратно в пансионат, то не из-за дождя; он был в слишком хорошем настроении, чтобы чувствовать его. Единственным, что ускоряло его шаг, было предвкушение.
Он остановился только один раз, перед общественной библиотекой на Бромптон-роуд. Это место было