Такие штуки завезли в Селистию именно из Аривьена, и придумали их именно там – потому что в Аривьене в основном занимались алхимией неживого и преобразованием веществ, тогда как в Селистии была повальная мода на трансмутацию живых тканей. Дальше всех в своих изысканиях продвинулась королева, сделав из человека настоящего дракона. Кому-то из мэтров удалось превратить человека в волка, и один мэтр так и застрял в этом состоянии: теперь он жил в зоологическом саду Нижней Пантеи, и на него указывали детям, мол, вон до чего довела наука.
Прямо перед креслом возницы – Вельмина попросту не знала, как еще назвать человека, управляющего таким аппаратом, – из деревянной панели торчала горизонтальная рейка, обшитая кожей, а из пола вырастала целая гроздь рычагов с блестящими полированными рукоятками. Судя по тому, как уверенно легли пальцы Ариньи на один из рычагов, управлять повозкой он собирался именно ими.
– Вы ездили на этом раньше? – все же спросил он, чуть снисходительно.
– Ездила, – честно ответила Вельмина, но промолчала, что и езда ей не сильно-то нравилась.
Мягкий толчок где-то под ногами – и повозка неторопливо покатилась по улице. Вельмина запоздало сообразила, что ее наверняка увидят соседи и знакомые и на следующий день вся Пантея будет знать о том, что маркиза де Триоль не соблюдает траур, а сразу же бросилась на шею наместнику, но было поздно что-то менять. Поэтому она спокойно сидела и смотрела по сторонам – на вечернюю улицу, на фигурно стриженные малахитовые кипарисы, на светлые фасады домов и затейливые ограды. Над Пантеей повисли сумерки, и небо было нежно-лиловым, каким оно бывает только по весне, и на клумбах алыми мазками распускались тюльпаны, и кусты жасмина уже были усыпаны белыми звездами. Вельмина вдохнула поглубже и невольно улыбнулась. После королевской тюрьмы даже воздух казался невероятно вкусным.
– Куда мы едем? – спросила она у Ариньи.
– Я позволил себе заказать столик в «Звезде Пантеи».
– Что обо мне потом скажут, ваша светлость?
– Дэррин, – сердито поправил он, – мне будет крайне приятно, если вы перестанете тыкать мне в лицо этой «светлостью». И, честно говоря, плевать я хотел, что потом скажут… Но скажут ли? Местные аристократы будут молчать, потому что понимают, что хозяин поменялся и что они целиком и полностью зависят от того, будет ли новый хозяин к ним благосклонен.
«Понятно», – подумала Вельмина, а вслух спросила:
– Зачем вы подарили мне раба… Дэррин? Разве в Аривьене до сих пор есть рабство?
– Конечно, есть. И, полагаю, это правильно. В рабство в основном попадают преступники или банкроты. Кроме того, банкрот может продать в рабство кого-нибудь из своей семьи, и даже необязательно до конца жизни. По-моему, все справедливо.
– Но зачем вы подарили мне умирающего раба? Вы же видели…
Тут Дэррин фыркнул.
– Умирающего? Хотел бы я быть таким умирающим! Его пока скрутили, он одного нашего парня помял так, что тот теперь в госпитале с переломанными ребрами, а другому сломал руку. Пусть