вместе со своим помощником и еще несколькими военными. Многие люди на Тарлоке не успели укрыться в убежища, когда материк накрыло ядерными ракетами. Так что выжила едва ли половина населения империи. С момента ядерного удара прошло два года, и мы выживаем, как можем. Военных осталось не слишком много, а мы работаем на правительство империи, как мобильные группы. Иногда, как группы зачистки, иногда, как спасатели.
– А что стало с этими, – щелкая пальцами, я пыталась вспомнить название этих ящеров.
– Ш’гаазрами? – Дождавшись моего кивка, шатен хохотнул и сменил своего друга в роли рассказчика.
– А это синие перемудрили. Мало того, что Тарлок не заполучили, так еще и Филай затонул.
– Филай?
– Да, так назывался материк, на котором они проживали. По центру материка шел разлом, так вот дайкины, – тут он выразительно глянул на медика, – решили устроить катаклизм, тряхануть, так сказать, своих соседей, и заложили несколько зарядов в этот самый разлом. Если бы сработали только заряды, то ничего страшного не случилось. Ну, потрясло бы, притопило бы чуток. Но в этот момент наша империя нанесла по Филаю ответный удар и материк не просто тряхонуло, он раскололся на две части и затонул. Те из ящеров, что успели спастись, теперь скрываются на западном побережье, а дайкины официально попросили политического убежища, на что правительство предоставило им часть территории на восточном побережье за горным хребтом.
– Ну, теперь твоя очередь. – Блондин уселся поудобнее и даже кулаком подбородок подпер в ожидании, только чего ждал, непонятно.
– В смысле? – Переспросила я, удивленно поглядывая на парней.
– Расскажи о себе. Чем ты занималась, что делала, пока к нам не попала.
– Я жила в самом красивом городе, Санкт-Петербурге. Мой отец служил в разведке, и мы часто переезжали, когда мне исполнилось три года, мы осели в Питере и больше никуда не уезжали. Мама умерла, когда мне было четыре. Нас с братом воспитывал папа. А когда мне исполнилось двенадцать, отец пропал. С тех пор мы живем… жили, с братом вдвоем. Я окончила школу, выучилась на бухгалтера и последние четыре года работала в небольшой строительной фирме. Брат пошел по стопам отца и стал военным. Он, наверное, сейчас с ума сходит, разыскивая меня. – В горле встал ком, в глазах защипало от подступивших слез. Я пыталась проглотить ком, застрявший в горле, но ничего не получалось. Вся моя жизнь пошла наперекосяк в том темном дворе. И черт меня дернул идти тем путем. Из горла вырвался первый всхлип, когда рядом уселся Джаред и крепко обняв, произнес:
– Ну, что ты малыш, не плачь, мы найдем способ отравить тебя домой. Я обещаю.
Он очень бережно меня к себе прижимал, гладил по голове и что-то говорил, но я не слышала. Меня душили рыдания и боль оттого, что брат вновь перенесет весь тот ужас, что пережил уже после исчезновения отца. Ему вновь придется пройти через все эти страдания, поиски, заявления, опознания. Бедный мой Денчик. Я продолжала всхлипывать, пока в мое сознание не вторгся голос