невозможно словами.
Там, над зеркальцем-рудом
склонилась верба,
Как невеста, любуясь собою,
Там в лазурных полях колосятся хлеба
И берёзки гуляют гурьбою.
…Нет ни смысла, ни толку уныло твердить,
Мол упадок от края до края…
Мать-Отчизна моя,
сколько можно хандрить?..
Оглядись, красота-то какая!
1992 г.
Лети, олень
С возвращением вас, казаки,
Из неволи реальной и мнимой
К берегам бесконечно любимой
И прославленной вами реки.
П4сть кому-то покажется чудом
Золотого оленя полёт:
Что веками хранилось под спудом.
То «хранителей» переживёт.
Пусть безделья суровая вьюга
Остудила немало сердец –
Возрожденье казачьего Круга
Ледяной растопило венец.
В небе алым и желтым, и синим
Полыхает обветренный флаг!
Он веками великой России
Был опорою в ратных делах.
Мать Россия, твой облик печальный –
Отраженье казачьей судьбы,
С вековою тоской изначальной,
Страшной тенью кнута и дыбы.
Ти и радость, и горе дарила –
Вспомни годы гражданской войны,
Вспомни время, что жизни косило
Обвинениями без вины!
Мать Россия, лихая година
В жизни сделала свой пересчет,
Не гневись на опального сына,
Что твоих приглашений не ждёт.
Не в угоду страстям и порокам,
Не на праздник спешат казаки –
Нет терпенья ни людям, ни срокам:
Гибнет Дон без хозяйской руки.
Оскудели и воды, и нравы,
Умирают в степи хутора,
Там – ни воли, ни чести, ни славы,
Там раздолье тлетворным ветрам.
Там – сердец закоснелая лень,
Результат бесконечных запретов.
Разбуди эти души, Олень,
Прозябания песенка спета.
Тихий Дон объявляет войну
Не народам, а бедам народным.
Пусть овеет больную страну
Степь донская дыханьем свободным!
Ноябрь 1990 г.
Террикон
Он чернеет над тихой рекой
Оговоркой к прекрасному виду,
Повторяя углом пирамиду,
Что хранит фараонов покой.
Нет под ним золотых саркофагов,
Нет вблизи вековечных святынь.
С ним в соседстве – небесная синь
Да копёр со звездою и флагом.
Беспокойный лоскут кумача
Днём и ночью трепещет в просторе,
То упрямо с буранами споря,
То с зефирами нежно шепча.
А внизу, у подножья копра,
За тяжелой решетчатой дверью,
Словно тар-тар, согласно поверью,
Черный зев открывает дыра.
Там, в коварной сырой темноте,
Где и душно, и знойно, как в горне,
Днём и ночью работают те,
Кто для нас – как для дерева корни.
Их заслуги не требуют слов.
Не в угоду хвалебному пылу:
Только витязям славным