всю эту лавочку. Действительно, президент рекламировал наш уход с Ближнего Востока как внешнеполитический переворот, такой, который не только снимет с нас бремя проблем региона, но также и предоставит нам свободу для продвижения других, более безотлагательных инициатив с целью улучшения ситуации в плане нашей национальной безопасности.
Согласен, что завершение войны в Ираке и Афганистане, не говоря уже о терминологически не совсем верно определенной «войне с терроризмом» в ее широком толковании, является очень хорошей идеей при условии, что она правильно реализуется, без ущерба для наших интересов или стабильности этого региона. Но не стоит обманывать самих себя, считая, что связанная с уходом риторика – это нечто большее, нежели просто риторика. Мы возвращаем войска домой и свертываем наше дипломатическое и экономическое участие, но оставляем наши беспилотники и спецназ. Нам не следует рассчитывать, что теперь в регионе будут относиться к атакам беспилотников и тайным налетам лучше и добрее, чем раньше реагировали на более масштабные действия военных США. Но гораздо важнее то, что ни один из вопросов, которые в первую очередь привели нас на Ближний Восток, так и не разрешен, – ни те, что существовали в конце Второй мировой войны, когда Великобритания передала нам роль великой державы в регионе, ни те, которые удерживали нас здесь последние 60 лет. И уж конечно, ни те, которые привлекли наше внимание после 11 сентября 2001 года. Во всяком случае, регион остается менее стабильным и более уязвимым в плане кризисов по сравнению с прежними временами. А его важность для торговли и мирового порядка отнюдь не уменьшилась.
Вот то, что американские руководители и американская общественность не могут позволить себе проигнорировать. Краткосрочные и долгосрочные перспективы для Ближнего Востока не так уж трудно предсказать. Есть несколько вариантов: либо одна из внешних держав вынуждена будет выйти на авансцену в этом регионе и установить там порядок, либо он развалится на части и там воцарятся хаос и нестабильность. Тогда регион превратится в арену, на которой бессчетное число негосударственных игроков, каждый со своим почерком, будет пытаться нанести нам серьезный урон. Китаю очень хотелось бы играть роль великой державы в регионе, и он, как кое-кто мог бы пытаться доказать, готовится всерьез добиваться именно этой цели. Точно так же, как мы поворачиваемся на Восток, Китай разворачивается все дальше на Запад. Осуществляет он это посредством своих тесных и всевозрастающих экономических и дипломатических связей с арабским миром, Пакистаном, Ираном и Турцией. Дело обстоит действительно так. Пока мы, за время моего пребывания в администрации Обамы, были озадачены тем, чтобы как-то сдвинуть Пакистан в наше русло, китайские руководители усердно заверяли Пакистан в том, что китайско-пакистанские отношения «выше, чем горы, глубже, чем океан, прочнее, чем сталь, слаще, чем мед»1.
Будем ли мы счастливы от того, что Китай превратит Ближний Восток в сферу