и медработников обеспечивали квартирами наравне со всеми. В тот год, когда Надюша пошла в первый класс, сбылась мечта ее родителей. После ноябрьских праздников Марковы получили ключи от новенькой двухкомнатной квартиры со всеми удобствами. Но рабочий темп Надюшиных родителей ничуть не изменился; вместо сбывшейся появилась другая мечта, вернее, их стало сразу несколько: приличная мебель для двух комнат и кухни и радиола. Мечты обновлялись по мере того, как что-то новое появлялось в магазинах или у знакомых Марковых.
После детского сада школа показалась Надюше просто раем. Во-первых, не было больше этого ненавистного казарменного распорядка. Вернее, он сохранился только отчасти и только до обеда, а после окончания уроков Надюша была предоставлена сама себе. Но ведь были еще и каникулы, и тогда свободу девочки не ограничивали никто и ничто. Однажды, когда мама подружки не отпустила ту с Надюшей купаться на речку, девочка даже поблагодарила Бога за то, что у ее родителей такая работа и можно не отпрашиваться, чтобы сходить на залив, в парк, покататься на каруселях, на железнодорожный вокзал, посмотреть на поезда, да мало ли еще куда можно пойти семилетней девочке, чтобы открыть для себя что-то интересное. «Слава богу», – сказала она про себя, хотя не имела ни малейшего представления, что это такое. Просто взрослые, когда были чем-то довольны, всегда повторяли: «Слава богу», «Слава богу».
1960 год
Перед октябрьскими праздниками Надюша с мамой отправились в магазин, чтобы прикупить чего-нибудь к праздничному столу. Перед такими праздниками на прилавки всегда выбрасывали дефицитные продукты, и Татьяна брала дочь еще и потому, что отпускали некоторый товар в ограниченном количестве в одни руки, а дети от семи лет тоже считались «одни руки». В очереди в кондитерском отделе перед Надюшей и ее мамой стояла высокая женщина в меховой шубке и шапочке.
«Зачем тетенька надела шубу, на улице же тепло», – подумала девочка. Тогда она еще не знала, что и шуба, и шапочка были не столько предметом одежды, сколько признаком избранности и достатка. Тетенька в шубе тем временем показывала красивым пальчиком с маникюром в очередной лоток с конфетами, произнося высокомерно-пренебрежительным тоном:
– Что это, «Белочка»? Триста грамм. А это «Мишка на севере»? Полкило…
Продавщица запускала руку в лоток, брала горсть конфет, бросала их на весы и, дождавшись, пока стрелка остановится, прибавляла на счетах несколько костяшек, затем аккуратно сгребала конфеты в огромный бумажный кулек, и все повторялось сначала. После окончания этого действа тетя в шубе взяла протянутые продавщицей конфеты, дав ей взамен две синеньких бумажки. Надюша знала к тому времени, что одна синенькая денежная бумажка – это пять рублей, а много это или мало – она еще не понимала.
Мамина покупка была намного скромнее: и кулек был намного меньше, и половину в нем занимали дешевые карамельки. У тетеньки в шубе в кульке были только шоколадные конфеты.
– Мама, а почему