о папе, я нахмурилась и даже прошипела:
– Не нужен мне этот Козлов, какой-нибудь непризнанный гений, с ума с ним сойдешь…
Но профиль замаячил впереди как огонь в тумане, и вечером, закончив трудовой день, я сама не знаю как очутилась на Первом Речном спуске. Очутилась там я на своей машине и досадливо фыркнула, когда моим очам предстал дом за номером пять. Страшнее развалюхи и вообразить трудно: двери покорежены, рамы сгнили, балконы держатся на честном слове. Все, кто мог, давно сбежали отсюда. Конечно, мой Козлов музыкант, ему до бытовых проблем как мне до прошлогоднего снега, но и музыканты, бывает, деньги зарабатывают, а не ждут, что их оценят посмертно.
Притормозив возле чахлых кустов, я вздохнула и уставилась на подъезд. Примерно через двадцать минут, на протяжении которых поблизости не возникло ни одной живой души, дверь подъезда распахнулась и появился Козлов в сопровождении все того же хиппи. Они поспешно свернули за угол, а мне ничего не оставалось, как завести машину и следовать за ними. Парни шли по тротуару, тонувшему в темноте, а я малой скоростью двигала сзади, стараясь не потерять их из вида. Они свернули во двор, я тоже свернула за ними, правда, для этого пришлось проехать чуть дальше, в результате парней я потеряла. Зато могла созерцать освещенную вывеску бара: «Донжон» – значилось на ней. Бар размещался в полуподвале и на первый взгляд ничего общего с донжоном не имел, впрочем, как на второй и на третий. Удивляясь, кому взбрело в голову назвать заведение подобным образом, я осматривала двор, но хиппи с Козловым не обнаружила и вскоре сделала вывод, что они, скорее всего, зашли в бар. После недолгих сомнений я отважно направилась к обшарпанной двери, подозревая, что сие заведение по вкусу мне не придется. Конечно, я оказалась права. Бар больше походил на забегаловку, каковой, по сути, и являлся. Прямо напротив двери расположилась компания студентов, среди которых были три девушки, и я вздохнула с облегчением – по крайней мере не буду выглядеть здесь белой вороной. Глаза привыкли к полумраку, и сквозь дым (курили, по-моему, все и беспрестанно, а о кондиционере здесь, похоже, и не слышали) я смогла разглядеть Козлова, он сидел в самом углу, подальше от стойки, в компании хиппи и еще парочки личностей. Эти оба выглядели так, точно полчаса назад гуляли на большой дороге с топориками в руках. Проще говоря, в тюрьме им самое место. Совершенно неподходящая компания для моего Козлова. Он, кстати, перегнувшись к дружкам, что-то им растолковывал, они слушали очень внимательно и время от времени кивали.
Я подошла к стойке, купила пачку сигарет и почувствовала всю неуместность своего присутствия здесь, а также неуместность присутствия Козлова в моей жизни. Не глядя больше в его сторону, я поспешно вышла из бара и отправилась домой, решив забыть о Козлове раз и навсегда, и на следующий день даже не пошла обедать в заветное кафе, предпочтя ему заведение под названием «Фламинго».
Прошла неделя, потом и вторая, на деревьях появились первые листочки, дни стояли солнечные, а душа тосковала по возвышенным