с грехом пополам подобрали – а вот форменную обувь – нет, и я так и иду на прием к министру – в кроссовках. Ходить в кроссовках – привычка еще с Афганистана, и очень полезная, надо сказать, привычка. Многим там она жизнь спасла.
В приемной толпится народ… вообще интересно – чем меньше полномочий, тем больше посетителей. По новому Союзному договору – у союзных министерств и ведомств остаются лишь функции координации, обучения и так далее. Например, конкретно по милиции – в союзном ведении оставили все картотеки – было бы глупо их делить. Но с тех пор, как на республиканские министерства упала реальная ответственность по всем категориям дел – они начали дружно переваливать ее на Центр, особенно – по резонансным делам. Смех и грех прямо. Хотели независимости – так вот она! Нет. Независимость – в их понимании это не ответственность, это на площади базланить.
Помощник ведет меня какими-то окольными путями, открывает дверь, замаскированную под дверцу шкафа и…
– Товарищ министр внутренних дел, подполковник Дедков по вашему приказанию явился!
Новый министр – неплохой, в сущности человек. Даже очень. Родом из Свердловска, шел вверх по милицейской лестнице – не так как некоторые, у кого партийный стаж за выслугу лет засчитали и назначили начальством над тем, над чем они ни в зуб ногой. Но сейчас на министерском посту в любой союзной структуре нужен гений – учитывая все обстоятельства. А с этим у нас – как то не очень…
– Присаживайтесь.
В кабинете еще двое. Одного я знаю, другого нет.
– Где вы сейчас, подполковник?
– Шестой отдел, Москва, товарищ министр.
– Самый горячий участок…
Я ничего не отвечаю.
– И почему же у нас такой беспредел на улицах, подполковник? Коптевские, измайловские – я не говорю о солнцевских, и о казанской шпане.
Ответить можно по-разному. Я выбираю достаточно наглый вариант.
– Справимся, товарищ министр
– Справитесь? И когда же?
– А когда законы нормальные примут, товарищ министр. Половина того что они творят – не покрывается старым УК вообще никак – нам не за что их брать. Потерпевшие – у половины у самих все рыло в пуху, заявление написать не заставишь. Потому что следом придет ОБХСС и спросит – откуда дровишки. Но мы все равно их закроем, товарищ министр. Надо будет – шмеля зарядим14, но закроем.
Это уже окончательная наглость, еще год назад за это можно было вылететь из органов с волчьим билетом. Но сейчас и тогда – две очень разные вещи. Да и понимаю я – нужен я им зачем-то. И сильно нужен.
Министр криво усмехается, смотрит на Герасимова, моего можно сказать, крестного отца в органах. Это к нему я попал – желторотый птенец комсомольского призыва. Точнее – он сам меня выбрал, каким-то своим, нутряным ментовским чутьем. Понял, что в отличие от других таких же желторотых комсомольцев – я действительно хочу научиться ловить преступников.
Это я в самом начале так сказал. На что Алексей Алексеевич дал простой ответ: птичек ловят, юноша. А преступников – разыскивают и задерживают.
Я это помню.
– Дедков Афганистан прошел, товарищ